Маргит Сандему - Демон и дева

— Хорошо, что ты спросила только про Гростенсхольм. Сначала наши усилия надо будет сосредоточить на этой усадьбе. Не потому, что она моя, я не такой эгоист. Просто у них было мало причин конфисковывать ее. Я думал найти какого-нибудь честного чиновника — если такие есть, конечно.

— Помощника судьи?

— Это было бы лучше всего. Раньше один из наших предков, Даг Мейден, занимал подобную должность. Но это было в незапамятные времена. Так что мы не можем сослаться на него. Да и вряд ли о нем кто сегодня помнит. Но самое досадное в том, что герр Снивель сам занимает высокий пост. И очень влиятелен. Так, во всяком случае, говорит Эйрик. Так что нам будет непросто.

— Да уж, не так все весело, — констатировала Винга.

— Нельзя терять надежды. Мы еще не приступали к делу.

Винге очень нравилось, что Хейке все время говорил «мы». Он считался с ней.

Для того кто, подобно ей, так долго прожил вдали от человечества, это особенно приятно.

По дороге, вдоль опушки леса, шли две женщины. Увидев их, Винга инстинктивно бросилась прочь и спряталась в кустах.

Хейке поднял ее и, улыбаясь, заметил:

— Они не могут видеть нас. Ведь мы в лесу. Забудь, что ты когда-то была зверем. Теперь ты снова человек.

— Я в безопасности только тогда, когда ты рядом, — отвечала она.

— Потому что я сам как зверь?

— Может, и так. И это не в обиду тебе сказано, скорее наоборот!

— Да ты меня и не обидела вовсе. Они пошли дальше.

— Но сначала нам надо узнать некоторые подробности. Ты знаешь, например, сколько времени герр Снивель прожил в Гростенсхольме?

Она задумалась:

— Точно не помню. Но прошло не так уж много недель с тех пор, как я впервые увидела, как в усадьбе кто-то поселился.

Хейке кивнул:

— Тогда у нас есть шанс.

— О чем ты?

— О сокровище. Мы должны унести оттуда сокровище, прежде чем он обнаружит его и все уничтожит.

— А ты знаешь, где оно?

— Да. Тетя Ингрид мне рассказала. — Он улыбнулся. — О, Ингрид все знает. И ей очень хочется, чтобы мы нашли его!

— Она тебе сама об этом сказала? — боязливо осведомилась Винга.

— Нет, она ни словом не обмолвилась. Я сам чувствую.

— А все-таки, наверно, интересно быть меченым? — наивно спросила Винга. Он сразу посерьезнел:

— В этом есть, конечно, свои преимущества. Но я бы отдал все на свете, чтобы только стать обычным смертным.

— Ты хочешь сказать, быть красивым?

— Ты слишком бесхитростна, — сухо сказал он. — Да, именно это я и имел в виду.

Винга попыталась сгладить ту боль, что причинила ему своим вопросом:

— Но ведь все равно интересно. Не обязательно же быть красивым.

— Да, конечно. Оба замолчали.

— А как ты собираешься забрать сокровище? — безнадежным голосом спросила она. Ни за что на свете она не хотела обидеть своего нового друга, но так получилось.

Он ответил приветливо, как всегда:

— Я хотел пробраться в усадьбу ночью. И тогда…

— Мы вместе проникнем туда!

— Не говори глупости. Тебе туда нельзя.

— Кто лучше меня может спрятаться от людских глаз?

— Винга, я… Знаешь что, давай не будем обсуждать этот вопрос! Во всяком случае, я планировал пробраться на усадьбу через подвал.

— Так сокровище в подвале?

— Нет. Ты ведь знаешь, у нас в роду было много врачей. Целая комната отведена под… ну как сказать… лабораторию. Там много шкафов. Если открыть дверцы одного из них, найдешь потайную дверь. Там-то и лежит священное сокровище. Там же находится бутылка Ширы и все остальное. Если Снивель решит переделать дом, убрать все шкафы, то он может его найти. А этого, Винга, случиться не должно!

— Странно, почему Люди Льда не перепрятали сокровище после смерти Ингрид!

— Людьми Льда, девочка моя, были, между прочим, и твои родители, что жили в Элистранде. Они, вероятно, решили, что вскоре кто-нибудь из нашего рода приедет из Швеции и возьмет Гростенсхольм себе. Кто мог знать, что их поразит смерть! А потом осталась только ты.

— Да, — жалобно ответила она. — Я была тогда совсем ребенком. В душе. И я все еще играла в детские игры. И ничего не понимала!

— От тебя тогда никто ничего и не требовал. У тебя своих проблем хватало. Такая ужасная потеря, заботы об Элистранде.

Она задумчиво кивнула, глядя себе под ноги.

— А как ты думаешь забраться в подвал?

— Еще не знаю, — откровенно признался он. Винга задумалась. Предложить или не предложить?

— Хейке… может, я все же смогла бы тебе помочь?

— Что ты хочешь сказать?

— Когда я была маленькой, то часто приходила к тете Ингрид в Гростенсхольм. Однажды я получила хороший нагоняй, потому что могла свернуть себе шею.

— Что же ты сделала?

Она остановилась. За деревьями, на холме, виднелись потемневшие стены Гростенсхольма.

— Видишь вон ту башенку? Я решила удивить тетю Ингрид. Зашла я в обычную дверь, а спустилась с башни по лестнице.

Хейке остановился и взглянул на нее вопросительно. Коза рассеянно жевала свисавшую с телеги одежду.

Винга повернулась:

— Я просто взяла да и забралась на башню снаружи.

Хейке посмотрел сначала на Гростенсхольм, потом на Вингу:

— А что, там есть лестница?

— Нет. Я сначала взобралась на каменную стену, ставя ноги меж камнями. А затем ставила ноги на торчащие бревна.

Гростенсхольмский дом представлял собой сруб в лапу. И все равно! Хейке не мог представить себе, как Винга смогла забраться наверх. Дом был высок!

— И голова у тебя не закружилась?

— Кружилась. Но я просто не смотрела вниз. А по крыше ползти было уже проще.

Ему стало нехорошо уже от одной мысли об этом.

— Покажешь мне этот путь.

— Я хочу пойти сама.

— Не будь дурочкой!

— Но я не могу так, на пальцах, объяснить тебе дорогу.

Хейке надолго задумался. Затем кивнул:

— Хорошо. Ты победила. Пойдем вдвоем.

Вряд ли когда ему приходилось видеть такое сияющее лицо!

Но когда он упомянул про небольшой домик, снятый у Эйрика с сыном, она вдруг заартачилась.

— Разве он не находится совсем рядом с их усадьбой?

— Они совсем не опасны. Они ненавидят герра Снивеля. А нас, Людей Льда, любят. Кроме, пожалуй, Торы. Впрочем, она была не из рода Людей Льда. Они часто и тепло вспоминают тебя, переживают, беспокоятся — жива ли ты еще. Их тебе нечего бояться.

— Ладно, — Винга тихонечко освободила руку. — Тебя я признала. Ты как я. Но никого другого я видеть не хочу. Я могу жить в лесу.

— Нет, не можешь! Но, с другой стороны, со мной ты тоже не можешь жить. Я поговорю с Эйриком. Ты сможешь жить вместе с его внучкой.

— Нет! — уперлась Винга. — Я не могу, я не буду! — Хейке пришлось тащить ее за собой.

— Хватит ребячиться! — нетерпеливо бросил он.