Что ты сделал, дурак? (СИ) - Эльтеррус Иар

— Мне действительно трудно осознать такие вещи, — покачал головой первый космонавт. — Товарищи Капица и Курчатов, наверное, поняли бы. Простите, а что с Владимиром Сергеевичем? — он кивнул на посапывающего Серегина. — Почему он не приходит в себя?

— Я не знаю, что он за человек, — развел руками Вирт. — Потому усыпил, пусть поспит, да и подлечится немного, у него прединфарктное состояние. Сейчас полевые конструкты корабля лечат его и вас, после этого вы проживете полностью здоровыми лет до ста двадцати, может, ста сорока. Вам еще кое-что меняют, например, у вас будет пространственный карман, невидимый ни для кого, где будет хранится переданная мной техника и информация. Кстати, после того, как мы попрощаемся, я отправлюсь в 1966 год спасать Королева.

— Но он же жив! — удивился Гагарин. — Хотя… нет, он умер! Странно, почему я помню и то, и другое⁈

— История меняется, — пояснил пришелец. — Вы, Королев и еще один человек будете помнить все ее варианты, в отличие от остальных людей.

— А кто третий?

— Товарищ Сталин. В известной мне истории он умер в 1953 году.

— Он жив и… — первый космонавт вдруг с удивлением осознал, что помнит всенародное горе после смерти вождя. Одновременно он помнил, что Иосиф Виссарионович и ныне является генеральным секретарем ЦК КПСС. — Как странно… Но разве это возможно?..

— Это значит, что я свои намерения воплотил в жизнь, — вздохнул Вирт. — История обладает очень большой инерцией, изменения будут накатываться постепенно. Для всех новые реалии покажутся естественными, только те, кому установлена особого рода защита, смогут отследить их. Вы в том числе. А теперь… Теперь я хотел бы показать вам то, что подготовил. Посмотрев, вы поймете, почему я решил изменить историю.

Часть пузыря рубки превратилась в огромный экран, на котором начали демонстрироваться вехи распада Советского Союза. Первым и самый страшным ударом по народу страны стал двадцатый съезд, на котором лысый подонок Хрущев смешал с грязью имя Сталина, ведь люди почитали его, как отца. И народ, решив, что раз даже вождь такой, пустился во все тяжкие. Элита страны постепенно превращалась в откровенное дерьмо, и это еще мягко сказано. Апофеозом вакханалии лицемеров стало воцарение пятнистого предателя — Михаила Горбачева, принявшегося увлеченно сдавать Западу позиции, отдавая врагу все завоевания народа. Затем ГКЧП и распад страны.

Юрий Алексеевича колотило от увиденного, он задыхался, утирая непрошенные слезы, видеть все это было физически больно и невыносимо противно. Но это оказалось только цветочками, ягодками стали страшные 90-е годы, когда закрывались и распродавались на металлолом заводы, люди лишались работы и надежды на завтрашний день. Голод, отчаяние и безнадежность. Бессмысленность существования. А рядом пир на костях обокравших народ новоиспеченных нуворишей, швыряющихся в ресторанах пачками долларов. Бандиты в красных пиджаках и примерные девочки, становящиеся шлюхами, чтобы выжить. Когда первый космонавт увидел результаты опросов десятиклассников, в которых мальчики хотели стать бандитами, а девочки проститутками, он не выдержал и принялся проклинать тварей, ответственных за все это. Сотворивших такое с его страной.

— Моя молодость прошла в это страшное время… — едва слышно сказал Вирт, глядя на сжимавшего кулаки Юрия Алексеевича. — Теперь понимаете, почему я не смог остаться в стороне? Да, я не отсюда, да, мне было на Земле неуютно и страшно, но хоть что-то я сделать должен.

— И что, так и осталось? — первый космонавт кивнул на экран, где застыла картина очередного загула новых «хозяев жизни».

— Нет, ситуация изменилась после того, как власть взяли бывшие сотрудники КГБ, — отрицательно покачал головой Путник. — В стране стало возможно жить, но идеология осталась прежней — урви, разбогатей любой ценой. Вся власть осталась в руках сверхбогатых. Они давали людям жить, даже начали бороться с возродившимся на Украине нацизмом, но я, простите, не верю сверхбогатым ни в чем. Им важнее их прибыль, а не страна, что бы они там ни говорили.

— Нацизмом⁈ — не поверил Юрий Алексеевич. — На Украине⁈ Невозможно!

Вирт вздохнул и показал историю случившегося на майдане и после него, запреты русского языка, преследование русских, объявление героями нацистских коллаборантов Шухевича и Бандеру. А затем случившееся с республиками Донбасса, которые всего лишь просили не навязывать им всю эту мерзость, а на них за это двинули войска. Намеренные обстрелы школ, детских садов и больниц, убийства всех несогласных. И, наконец, воцарение кровавого клоуна Зеленского, окончательно превратившего Украину в рассадник нацизма. Затем СВО, когда Россия, хоть и с опозданием на восемь лет, вступилась за людей, приговоренных украинскими националистами к уничтожению. Они ведь уже даже концлагеря для людей Донбасса подготовили.

Когда экран погас, первый космонавт долго сидел молча, скрипя зубами и не вытирая стекающих по щекам слез. Наконец он поднял воспаленный взгляд на Вирта и хрипло выдохнул:

— Я… Этого… Не… Допущу…

— Дай Бог, чтобы вам удалось, — тяжело вздохнул Вирт. — Думаю, вас вскоре вызовет Королев, а затем и Сталин. Как я уже говорил, прежние варианты истории будете помнить только вы трое.

Немного помолчав, он выложил на стол какую-то тонкую стеклянную пластину и продолжил:

— Это так называемый планшет, интеллектронный, в его памяти имеются все исторические персоналии по предателям и просто слабым людям, которых к власти подпускать нельзя. Смотрите, он включается нажатием на вот эту кнопку, затем появляется рабочий стол.

Юрий Алексеевич, взяв себя в руки, с интересом наблюдал за появившимся на стеклянной пластине изображением. Информация была разложена по папкам с говорящими названиями, открывать каждую можно было двойным нажатием, точно так же открывались сами документы и видеозаписи. По словам пришельца, ничего подобного этому планшету земные технологии не смогут создать еще лет триста, хотя в его время планшеты и появились, но намного более примитивные.

— Думайте сами кому доверять, а кому нет, — взгляд Вирта стал тяжелым. — Многие, к сожалению, поддались своим страстям, думая только о себе и забыв, что эгоизм — самое страшное, что только может быть. Именно из него вырастает вся мерзость и вся гнусность мира. Поэтому думайте, кого допускать к этой информации, а кого — нет. И еще одно. У вас, как я уже говорил, Юрий Алексеевич, теперь имеется пространственный карман, в котором вы можете носить до нескольких десятков самолетов, и никто его не обнаружит. Сейчас вам станет на мгновение дурно, я запишу информацию о том, как пользоваться этим карманом, прямо вам в мозг. Также оставляю в кармане оружие последнего шанса — импульсный излучатель и десятка два плазменных гранат. Инструкция будет передана совместно с остальным.

Первый космонавт хотел что-то возразить, но не успел — ему действительно ненадолго стало дурно. А придя в себя, он четко знал, как пользоваться пространственным карманом, планшетом и инопланетным оружием.

Вскоре Вирт коротко попрощался, и Гагарин с Серегиным оказались болтающимися под куполами парашютов, глядя, как их самолет врезается в землю. Владимир Сергеевич, как выяснилось после осторожных расспросов после приземления, ничего необычного не помнил, зато помнил то, чего не было — срабатывание катапульты. Юрий Алексеевич не стал ему ничего рассказывать. Он, конечно, очень уважал инструктора, но боялся, что тот ему просто не поверит.

Нашли летчиков довольно быстро, уже вечером они вернулись в свою часть. А там выяснилось, что днем неожиданно приехал Королев, имеющий при себе такие бумаги с подписью самого Сталина, что перед ним открылись все двери. Поэтому вскоре Гагарин оказался в кабинете, выделенном генеральному конструктору.

— Здравствуй, Юра! — обнял его Сергей Павлович.

— Здравствуйте! — тоже обнял его первый космонавт, вспоминая похороны этого человека. — Очень рад видеть вас живым!

— Раз ты так говоришь, то уже встречался с Виртом?