Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

В общем, стража на воротах сложила оружие, хотя могла ворота захлопнуть, и не факт, что мы, кто остался бы внутри замка, победили. Победили бы, но отнюдь не малой кровью, а для меня это тождественно поражению. Дозорные на часах и башнях также не сопротивлялись, но небольшие караулы как бы по определению шансов не имели. Однако все малые караулы снабжены горнами, и любой из них мог подать тревожный сигнал, общий для замка. Не подали.

И вновь я не идеализирую местных рыцарей. Если бы приехал с двумя-тремя десятками личной стражи, хрен мне был бы, а не захват замка. Но вид разбитого среди ночи под стенами военного лагеря со сплочёнными недавними боями воинами настраивает на пацифистский лад. С полутысячей, мать его, воинов, а это овердохрена!

Я уже говорил, что на Куликовом поле билось порядка пятнадцати тысяч ратников, собранных со всей Руси, а войско Батыя вряд ли превышало тридцатник? И никто не мог ему противостоять — ни наши, ни ляхи, ни немцы, ни венгры. Графы и герцоги королевства могут выставить столько же, но это будет весь поднятый с боями и нервами арьербан, а не временное летучее оперативное соединение. Я привёл столько, сколько, например, может выставить герцог Солана всего, я это уже точно прикинул, ибо Солана скорее всего мой или будущий главный противник, или будущий главный союзник, такие вещи про «друзей народа Рима» надо знать. А я с точно таким же количеством бойцов реально «мимокрокодил», и отдохнув, дальше пойду — Феррейрос тоже просит познакомить свой фейс с тейблом. И более того, сотня из этих прекрасных вооружённых мужчин, с которыми я пришёл, находится в их родном замке, уже внутри охраняемых ими ворот! А при таких раскладах сразу вспоминается и что «граф в своём праве» и что «а барон-то наш — шкодник», и что «он его вассал, а тот — его сеньор, пусть сами разбираются». «Последний довод королей» — писали французы на пушках. На самом деле большие пушки — главный и единственный довод всех и всегда, вне зависимости от мира, национальности, религии и экономической формации. Так устроена эта жизнь. И я, как начинающий феодал, постепенно сдаю зачёты сей науки, планомерно подходя к главному экзамену.

— Вольдемар, договаривай. Кого ночью взяли? Ведь взяли же? — перебил я своего сотника, разглагольствующего что-то о проблемах в быте в лагере, чего-то там для счастья парням не хватило. Обосрались короче, начали воду не из фляг пить. С этим позже разберусь, барон сейчас важнее.

Картинный вздох, улыбка наставника и:

— Одного. Егеря говорят, больше не было. Я склонен им верить.

Ну, с одной стороны, если егеря «проотвечались» и Аранда таки послал ещё гонца, и тот ушёл незамеченным, мы просто не застанем наёмников в Бетисе. С другой, егерям, как правило, можно верить. Лучше них в королевстве нет никого. Это рейнджеры, следопыты, уходящие в Степь — наблюдать за орками. Более точной информации не даст никто. Бучу поднимать не стоит, и перехваты организовывать — тоже. Что будет — то будет.

— Хорошо. Замечания есть? Нет? Тогда пошли пожрём чего-нибудь, и начнём судилище.

Священника в замке не оказалось. Хотя, конечно, свой падре тут был. Однако он священствовал не только в замке, но и в нескольких окрестных сёлах. Пишу «сёлах», хотя не знаю как правильно, ибо село — это где есть церковь и свой священник, а тут священник на несколько поселений, и деревнями их, стоящих вдоль торного торгового тракта, язык назвать не поворачивается. Мой Пуэбло — охрененная крепость, в которой размещён немалый гарнизон и пара сотен гражданских обитателей. Фактически меньше, но места валом — вон, всех убивцев и их охрану разместили, и тесно не стало. Аранда же — именно замок. Крепкий, мощный, но не шибко богатый на помещения невоенного значения. И «братва» барона обитала в основном не в его замке, как дружинники князя или знатного боярина на Руси, а как порядочные рыцари — по окрестным деревням. Рыцарей я приказал всех «свистать наверх», ибо Йорик сын Марио честно, не юля, признался, что барон успел собрать только половину воинства. Вторая «встречать графа» приехать «не успела». Тоже понос наверное. И главное как вовремя! Угу, отлились кошке мышкины слёзки — не только у меня проблемы с арьербаном, когда тот не желает воевать. Сейчас взял с него честное слово, что до суда над бароном никого не трону, а после накажу только тех, кто принимал самостоятельные решения, а не исполнял приказы. Судя по бегающим глазкам, попал — Йорик не просто в теме, но очень сильно «в теме», погряз в дерьме по уши, и за хорошую бочку варенья и корзину печенья с удовольствием сдаст будущего бывшего хозяина, лишь бы его и его парней не тронули: «Мы люди маленькие, нам сказали — мы сделали». Жаль, конечно, прощать уродов, но если этих перебить — кто набег орков отражать поедет? А ещё Йорик как-то странно смотрел на Ингрид, пока мы разговаривали, и я понял, что лопух. Ибо только я один об этом, получается, не подумал.

Итак, местная «братва», чувствующая передо мной вину и не желающая попасть под раздачу, была мною послана за священником, который, видно, чувствуя беду при приближении воинства злого несдержанного юного графа, решил переждать её в каком-нибудь из подведомтсвенных сёл. А также была послана (братва) за всеми, кого ещё можно собрать из дружины барона, кто добровольно не пожелал со мной воевать, саботируя мобилизацию. Сказал, у кого «понос» — нахрен с моей земли, мне больные не нужны, а кто хочет служить и дальше — времени явиться в замок сутки. Ну, кроме священника — его должны были к обеду привезти. Барона и его семью держали в своих покоях, не обижали, не унижали, и вообще никого никак не прессовали. Его дочки пытались ко мне пробиться, но стража никого не слушала, невзирая на пол и возраст. Моё воинство вело себя достойно, никто не пил (пока что мы в походе, а батя дисциплину таки сумел наладить), не шалил, и даже девок местных не насиловали. В смысле драли их, как без этого, но они сами были не против. Либо мне о том не доложили, но это по любому были бы случаи единичные, а не массовые. С другой стороны воины прибарахлились в Магдалене, и могли одарить понравившихся красавиц, решивших добровольно поощрить смелых сильных защитников графства интимной близостью. Чё они дуры терять возможность разжиться чем-нибудь ценным на халяву? Не все, конечно, такие, но как правило подобных девиц полно в любом поселении.

К обеду священника не привезли. Прислали гонца — ищут, уехал в другое село. Мы с баронами поматюкались, но решили не форсировать, приказав войску отдыхать, а конкретно я занялся ещё и санитарией. Наше воинство после ночного перехода представляло жалкое зрелище, и если я хочу, чтобы завтра оно было боеспособным — нужна передышка. Как показатель — к замку вчера пришли не все, отставшие части подтягивалось сегодня минимум до обеда. А самое страшное — начался боевой походный понос. Сучьи выродки всё же начали пить некипячёную воду. Как я на них орал, тыкая носом, что пока не пили — всё было зашибись, и это «зашибись» было у них на глазах. Умудрёные и убелённые сединами воины стояли и по-щенячьи смотрели в землю, ибо стало стыдно.

— …Наэкспериментировались, мать вашу! — закончил я. — Жажда, сушнячок, тёплая и невкусная — не колышит! Никаких «с реки» или «из лужи». Кто пьёт с лужи — козлёночком станет, ясно? — Тут эта сказка тоже была известна, правда в чуть другой интерпретации. — Пусть вас, блядь, жажда замучает, но вы, ТБМ, не сляжете на неделю в ближайшей дыре, и не отдадите богу душу! Всё понятно?

Затем психанул и вернулся в замок, восстановить в памяти показания террористов из Магдалены, которые всёз с собой. Вольдемар остался, вставлял там люлей на своём уровне, примерно тем же занимались и бароны. И только к вечеру падре был в замок приконвоирован. В прямом смысле слова — его првязали к лошади и фактически привезли силой — чтоб не сбежал.

— Не хотел ехать, — пожал плечами один из бойцов Йорика, когда я вышел их встречать в замковый двор.

— Сын мой, сие есть насилие. Нельзя вот так, божьего человека… — падре был мной недоволен и пытался что-то там высказать, когда его поставили на землю. Я с него презрительно скривился — на нашего падре Антонио чел походил слабо: низенький, коренастый, с пивным животиком. На торговом тракте хорошо живётся и вкусно кушается. Но другого падре рядом не было.