Ведьма и компания (СИ) - Кирилл Кащеев

глаза смотрели настороженно, зато физиономия Богдана становилась все более сонной и безмятежной, как у дремлющего ребенка. Наконец он просто опустил веки и обнял меч как плюшевого мишку: будто заснул стоя!

— Да ты издеваешься! — рявкнул шевалье и прыгнул вперед, вытягивая шпагу для укола.

Богдан кувыркнулся вниз, будто шпага срезала мальчишку. Толпа ахнула. Споткнувшийся о Богдана шевалье полетел носом вперед. Богдан подскочил, как резиновый шарик-попрыгунчик — Танька успела увидеть его умиротворенно-сонное лицо, только вот глаза были открыт и напряженно прищурены. Запрыгнул шевалье на спину, всей тяжестью прижимая того к турнирному полю. Шевалье попытался рвануться… рука Богдана безжалостно ухватила его за волосы и вдавила лицом в землю.

— Лежать. — отрезал он и рукоять — рукоять, не острие меча! — нацелилось шевалье в затылок, готовая в любой момент приложить со всей силы.

— Нечест… Нечестно! — елозя лицом об землю, прохрипел шевалье и снова попытался сбросить с себя Богдана. Мальчишка стиснул колени, удерживаясь на извивающемся шевалье как на необъезженной лошади.

Стоящий рядом с Танькой дружинник гулко загоготал. Толпа взорвалась криками:

— Молодец парень! Ура Богдану! — приветственные крики утонули в свисте, реве и возмущенном девчоночьем визге.

— Нечестно! Не по правилам! Гнать с поля! — заверещала одна из «кринолинистых» девушек в окружении королевы. Лицо Богдана стало обиженным. Танька приподнялась на носки: надо же знать, как выглядит девушка, которой весь остаток конвента придется провести в том самом пресловутом туалете с дыркой. Чтоб не перепутать.

— А ну заткнулись все! — рявкнул вождь Ыргых, и все и впрямь заткнулись. Татуированный здоровяк выбрался на поле, посмотрел на сидящего на поверженном противнике Богдане, ухмыльнулся и подал парню руку. Повернулся к почтительно ожидающим его соратникам — осклабился, открывая зачерненные передние зубы. — Честно все. — утробно проворчал орк. — Если разным оружием можно, то и драться по-разному можно.

Толпа снова ответила жуткой какофонией из одобрительных и негодующих воплей. Впечатанный в турнирную площадку шевалье поднялся, отплевываясь, посмотрел Богдану в спину оч-чень недобро и метнулся к трибуне.

— Это что ж получается, господин королевский инженер? Из-за вашего сыночка я даже в полуфинал не пройду?

Танька оглянулась на растерянного Богданова отца, вывернулась из толпы и рванула к перебравшемуся в шатер Богдану.

— Я одного не пойму. — держа Богданов меч на ладонях, проникновенно вещал один из двух оставшихся «подозреваемых» кузнецов. Второй на пару с гномкой-кузнечихой возился с чьим-то доспехом, тоже то и дело с любопытством поглядывая на Богдана. — Это ж меч! Ты рубить им не пробовал?

— Он тупой. — ответил Богдан с таким непередаваемым выражением, что кузнец на мгновение подвис, обдумывая, о ком это было сказано: о мече, или о том, кто такие вопросы задает.

— Богдан! — проникновенно сказал кузнец. — Все мечи, которые мы куем для турниров — тупые. И как бы ничего, раньше ты им распрекрасно дрался: с сияющими глазищами и неземным восторгом на лице!

Богдан поглядел сперва на кузнеца, потом перевел взгляд на Таньку и вдруг усмехнулся устало и грустно:

— Нет.

— Что — нет? — удивился кузнец.

— Оказывается, раньше я и не дрался, а так… играл.

— А теперь ты знаешь как… драться? — настороженно спросил Ыргых и нахмурился.

— Теперь он вообще непонятно что творит! — чуть не упираясь пером шляпы в брезент шатра, рядом с Богданом встал отец. Мама выглядывала у него из-за спины. — Богдан, ты хоть понимаешь, в какое положение меня ставишь? Ко мне приходят люди со всего турнира, возмущаются…

— Дорогие друзья, пока наш многоуважаемый королевский инженер поздравляет сына с победой, турнир веду я, воительница Бриенна, и объявляю бой на топорах между Кипящим Чайником из племени синих гоблинов и Могучим Барсиком… простите, Барсом, из гепардов-оборотней.

Так и застывший с открытым ртом отец шумно выдохнул… и рот закрыл. Плюхнулся на куль со снаряжением — куль под его тяжестью жалобно кракнул.

— Так чем там возмущаются? — не глядя на отца, протянул Богдан.

— Ну… Одни — что теперь в полуфинал не выйдут, другие — что ты тому гному в первой схватке нос расквасил, а шевалье по земле повозил…

Танька немедленно пожалела, что не успела на первую схватку.

— …третьи — что смотреть не интересно, шевалье дерется красиво, а ты… ну как я сказал: непонятно что творишь. — папа невольно отвел взгляд. — Все-таки ж это турнир, тут не как в спорте: лишь бы правила не нарушали, тут…

Богданова мама, еще недавно утверждавшая, что «историческое фехтование — это такой же спорт», ткнула мужа локтем и стрельнула глазами на Таньку. Та старательно хранила невозмутимость.

— А чего конкретно хотят? — с любопытством осведомился Богдан.

— А черт их знает, чего они хотят! — мгновение подумал Богданов папа и кажется, сам искренне удивился. — Наверное, чтоб все было не так?

Вождь Ыргых и один из кузнецов дружно хмыкнули, зато возившийся у стойки со снаряжением второй кузнец вдруг глухо пробормотал:

— Не чертыхайся.

Танька немедленно впилась в него взглядом: под описание подходит вполне — и начала аккуратно перемещаться в его сторону.

— Могу вообще больше не участвовать. — равнодушно обронил Богдан.

— То есть как — не участвовать? — вскинулась мама.

— Да так… — пожал плечами Богдан. — Скучно и… неправильно все как-то.

Ыргых снова поглядел на него испытывающе.

— Знаешь, дорогой, если тебе скучно, о победе можешь забыть! — возмутилась мама.

— Хорошо. — покладисто согласился Богдан. — Забудем. Зачем мне ссориться с родителями из-за какой-то там победы?

Танька перестала подбираться к кузнецу и с тревогой обернулась на Богдана: ох нехороший это признак, когда у него голос такой становится!

Родители уставились на Богдана растерянно:

— Мы… ссоримся вовсе не из-за твоей победы.

— А из-за чего? — с детски-невинным любопытством поинтересовался Богдан.

Родители переглянулись, Богданов папа стянул широкополую шляпу и обеими ладонями потер лицо.

— Мы как-то не привыкли, что ты… раньше ты не выигрывал… у взрослых мужиков! — пробормотала мама. — Да еще так… жестко…

— Хорошо, больше не буду. — равнодушие в Богдановом голосе стало ледяным и всеобъемлющим. — Все как вы захотите: ехать на конвент — еду! Не торчать в сети, не шариться по улицам и не играться с девчонками как маленький мальчик — будет исполнено! Не бить взрослых дяденек и не портить вам отношения с вашими приятелями — да конечно, как мама с папой скажут!

— Мы… не из-за приятелей! — запротестовал отец, и виноватые нотки в его голосе говорили, что правда в словах Богдана была и теперь отцу стыдно.

— Мы просто хотели… — наконец начала мама. — Чтобы ты нашел что-то свое в жизни… и занимался этим с успехом… и удовольствием.

Физиономия Богдана слегка «отморозилась» и стала ехидной:

— Верите, родители, вот именно этим и именно