Ольга Макарова - Ii. Камень второй. Горящий обсидиан

— Глупый… Ты совсем не знаешь женщин, раз думаешь, что все они такие трусливые! — решительно осудила она его и добавила, чуть улыбнувшись: — Ты где вырос? Небось, в каком-нибудь закрытом храме вместе с монахами?

— Почти угадала, — честно ответил Макс, чувствуя что краснеет и расплывается в широкой улыбке. Потом он и вовсе захохотал. И к этому хохоту присоединился звонкий переливчатый смех Эдны…

— …Куда ты идешь? — спросила она позже, когда они сидели за завтраком в общем зале на первом этаже «Айнзерая».

— С Луром у меня ничего не вышло, — пространно ответил Макс. — Так что, пожалуй, стоит двинуть в Гуррон, а оттуда — на Юг.

— Гуррон? — Эдна с сомнением пожала худенькими плечиками. — Почему тогда сразу не в Таммар?

— Только не в Таммар! — отрезал Максимилиан неожиданно сурово. Не скоро, ох, не скоро Эдна привыкнет к таким вот мгновенным, непредсказуемым переменам мягкого, почти нежного тона на железный, с явным оттенком угрозы… Макс, похоже, понял, что сказал нечто слишком резкое и извинился: — Прости…

— Ничего… — отозвалась Эдна, осторожно выдыхая. — А… кто ты? Кто ты вообще, Милиан?

— Я… — он сделал широкий жест вилкой с насаженным на ней ломтем шлычьего сала и, похоже, не подобрав нужного слова, хитро прищурился и произнес: — Считай меня вором. Да, вором без гильдии.

— Не пойму, то ли ты врешь, то ли недоговариваешь, — Эдна нахмурилась. — Так ты берешь меня с собой?

Макс посуровел. Некоторое время, устремив взгляд в свою опустевшую тарелку, он размышлял, попутно массируя больное запястье правой руки.

— Послушай… — не дождавшись ответа, произнесла Эдна. — Если уж ты взялся меня спасать, то не бросай меня сейчас. Мне не жить, если ты оставишь меня здесь…

Макс поднял голову и встретился с Эдной взглядом. Он смотрел внимательно и ненавязчиво, и от его карих глаз не хотелось прятаться.

— Хорошо, — только и сказал он и пообещал: — Больше никто не причинит тебе зла.

Проходя торговыми рядами, Максимилиан вопрошал, даже не оборачиваясь и не сбавляя шага…

— …Куда идешь?

— В Рэрих.

— Куда идешь?

— В Таммар.

— Куда идешь?..

Столица… Хандел… Рубеж… Маленькие областные городки с незапоминающимися названиями… Юный воин, в короткое время ставший знаменитым на весь торговый Лур, такие маршруты отклонял сразу.

— …В Гуррон иду, — уперев руки в боки, заявил последний торговец, коренастый северянин с рыжей бородой до пояса. — Пойдешь со мной, Хромоножка?

— Может, и пойду, — уклончиво ответил Макс и назвал цену: — Сто монет серебром.

— Семьдесят — и точка! — насупился торговец.

— Восемьдесят пять, — не моргнув и глазом, предложил в ответ Макс.

— Восемьдесят.

— Хорошо, пусть будет восемьдесят…

Обоз уходил на рассвете. Торговец — его звали Урхан — немного поворчал насчет того, что придется взять с собой девчонку, но Макс был неумолим: или с ней, или он не пойдет вообще. Честно говоря, он не и думал идти с обозом снова, но решил, что так будет безопаснее. Для Эдны.

Долгим и странным был последний день в Луре.

Эдне ничего не оставалось, кроме как ходить по пятам за своим молчаливым защитником; за все это время он едва ли проронил десяток слов.

Вначале была элитная оружейная Лура, где Макс справился о ценах на мечи. Он долго ходил от одного стеллажа к другому. Смотрел, взвешивал оружие в руке; неизменно ронял на лезвие заботливо предложенные мастером белые перышки, припасаемые в оружейных специально для подобных случаев.

Цены звучали самые разные. Зачастую и вовсе фантастические, но Максимилиан только кивал и шел дальше.

Какова же была неожиданность, когда, тронув за плечо заскучавшую Эдну, Макс вложил ей в ладонь тонкую, перевитую черным шнуром рукоять меча!..

Девушка приняла маленькую катану с изумлением: она никак не ожидала подобного жеста. Меч не блистал красотой; матовые ножны и вовсе были обиты по бокам черным фархом… но прекрасный баланс и волнистый узор на лезвии говорили об исключительном качестве. Самое удивительное: Эдне катана пришлась по руке, словно была сделана специально для нее.

— Меч подержанный, но очень добротный, — без особой радости сообщил оружейник; по всему видно, он был несколько разочарован выбором, который сделал гость, пересмотрев почти всю его коллекцию. — Сорок восемь монет серебром.

— Сорок, — покачал головой Максимилиан. Больше у него и не было…

Как ни странно, оружейник согласился на новую цену почти сразу; похоже, у этого маленького меча была какая-то своя темная история, или, быть может, хромой мальчишка просто оказался единственным, кто обратил на этот невзрачно оформленный меч внимание.

— …Откуда ты узнал, что я владею катаной? — спросила Эдна, пока они с Максом шли обочиной главного проспекта Лура.

— Догадался, — серьезно ответил ей Макс и предупредил: — Привыкай: я о многом буду догадываться.

— Не удивлюсь, если ты носишь харуспекс… — пожала плечами Эдна.

Максимилиан остановился и обернулся к ней. Так они и стояли посреди улицы, изучая друг друга. Сложно было понять, о чем Макс думает, но вот уголки его губ тронула улыбка, и он сказал:

— Мне тоже надо привыкать, что ты догадливая… Да, я ношу харуспекс…

…И как ни в чем не бывало зашагал дальше.

Опасным делом казалось задавать этому воину-гадальщику-храмовнику вопросы.

Но это только подогревало интерес.

— Почему ты не купил меча себе? — спросила Эдна прямо.

— Во-первых, не нашел подходящего. Во-вторых, тебе он сейчас нужнее, — честно ответил Максимилиан и уточнил: — На случай, если я не успею на помощь вовремя.

— Ты отдал за него сорок монет… — продолжала Эдна. — Значит, у нас больше нет денег?

«У нас…» Вот оно как!.. Макса здорово позабавило такое быстрое изменившееся положение дел, но виду он не подал.

— Есть, — сказал он вслух. — Десять монет — не обед, ужин и комнату.

Дожидаться ужина в «Айнзерае» было грустно. Эдна всей душой рвалась в шумный общий зал, где варились в общем котле песни и сплетни, сказки и правдивые истории…

— Ты совсем как Кангасск Марини — тоже любишь эти веселые людские сборища… — заметил по этому поводу Макс.

— А кто это, Милиан? — спросила Эдна.

— Мой учитель, — ответил он задумчиво и посмотрел в блеклое зарешеченное окно. Наверное, вспомнил что-то из своего прошлого.