Терри Брукс - Странствующий Морф

— До сих пор нас поддерживала вера, — тихо предложила Тесса.

— Вера это почти все, что у нас есть, — согласилась Сова.

Он сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Я расскажу вам кое–что. Правду. Не вера поддерживает меня. Не она движет мной. Страх. У меня есть вера, но именно страх не позволяет мне сдаться. Страх, что если я потерплю неудачу, то все умрут. Я не могу с ним справиться. Я бегу все время. Не к Королю Серебряной Реки, а от страха.

Сова протянула руку и коснулась его щеки.

— Мне не следовало спрашивать тебя, — сказала она ему. — Я понимаю. Я знаю, что ты делаешь все, что в твоих силах. Но ничего не могу с собой поделать. Я тоже боюсь. Я хочу, чтобы наша семья была в безопасности. Я хочу, чтобы все были в безопасности.

— Нам просто нужно продолжать идти, — твердо заявила Тесса. — Мы просто должны напомнить себе, не терять надежды. — Она взяла руку Ястреба и пожала ее. — Король Серебряной Реки сказал, что ты найдешь его, так ведь? Он сказал, что ты придешь к нему, если будешь следовать своим инстинктам, если будешь делать то, что они тебе скажут. И именно это ты делаешь.

— Но я не могу представить, как все это закончится, — ответил он, пожимая ее руку в ответ. — Даже если мы найдем его, как он защитит нас? Если мир действительно вот–вот будет разрушен, как мы сможем быть где–то в безопасности? К тому же, какой в этом смысл? Мир разрушен — что тогда останется нам?

— Новый мир, — сразу же сказала Сова. — Даже если старый исчезнет, новый мир родится из него. Это урок жизни. Новое заменяет старое. Он будет похож на этот, как ты думаешь? Мы остались живы, поэтому сможет родиться новое поколение. Как ваш ребенок.

— Сова права, — согласилась Тесса. — Как наш ребенок.

Ястреб кивнул, притворившись, что он согласен, хотя внутри он боролся с сомнениями и путаницей. Новые миры рождаются из старых звучало хорошо. Вот только как это точно происходит? Что потребуется от людей, чтобы пережить обещанный катаклизм? Их мир уже разрушен так, что восстановлению не подлежит. Даже там на Площади Первопроходцев в городе, они делали немногим больше, чем выживали, жили от кормежки до кормежки, изо дня в день. Как может что–то стать лучше, когда все становится только хуже?

Конечно, на такое вопросы не было ответов. И не будет, пока они не доберутся туда, куда они идут — неважно, где оно находится — так что они смогут открыть то, что их ждало.

Требовался скачок веры. Огромный скачок.

Конечно, подумал он. Расскажи это Белке. Расскажи это Мелку. Расскажи остальным детям, которых они потеряли. Расскажи всем тем, кого они потеряют, прежде чем все закончится. Он почувствовал, как сжалось его горло. Сколько еще жизней, задумался он, будет стоить этот его скачок веры?

Он снова думал про видение о мальчике, который ведет своих детей в Землю Обетованную, о мальчике, который найдет безопасное место, где все они переживут грядущее разрушение. Видение коренилось в снах, но не обязательно в реальности. Он верил в это видение так сильно, когда ждал, чтобы оно сбылось. Он никогда в нем не сомневался, никогда не усомнился, что он именно тот, который сделает все так, как оно показывало.

Впервые за все время, он задумался, а что если оно сыграло с ним злую шутку.

Логан Том припарковался на подветренной стороне длинного, пологого подъема, который вился по голой, бесплодной земле. Когда он удостоверился, что вокруг безопасно, то вышел наружу оглядеться. Солнце жарило с безоблачного неба, огненный шар поджаривал изголодавшуюся от засухи землю так, что она покрылась трещинами. С того места, где он стоял, озирая равнины, он казался одним в целом мире.

Следуя указаниям, данным ему Кэт, он встал посреди увядшего шалфея и отмерил двадцать девять ярдов на северо–северо–запад по своему компасу, что вели его к месту захоронения в неглубоком овраге. Потом он пошел к нему, держа наготове черный посох. На последних шагах он увидел, где она копала, земля уже начала затвердевать от жары. Мелок и другие дети, все вместе, менее, чем в трех футах внизу.

Он почувствовал обновленную ярость к той твари, что это сделала. Демон самого худшего сорта, убийца, который развлекался, играя в игры с беззащитными и беспомощными.

А также, всего лишь еще один демон, сказал он себе. Тот, которого он намерен выследить и уничтожить до того, как он сможет забрать другие жизни.

Он вдруг вспомнил о Винтике, еще одной жертве безумия, охватившего их. Погиб, не узнав, что случилось с его лучшим другом. Исчез в мгновение ока.

Он послал Кэт вперед с выжившими защитниками моста, сказав ей уведомить Ястреба и остальных, что случилось, прося ее предупредить их оставаться как можно ближе, держаться вместе и внутри периметра, пока это не закончится. Сначала она отказалась, не желая оставлять его. Однако это было то, что он должен сделать в одиночку, и он ей напрямую так и сказал. Ее ранило его упорство, но зато она будет в безопасности. Здесь нет места для споров.

Они стояли после этого, глядя друг на друга, в неуютном молчании, а потом она подошла к нему, обвила его своими руками и уткнулась лицом ему в плечо.

— Не заставляй меня уходить, — она снова начала умолять. — Разреши остаться с тобой.

Он немного смягчился, обняв ее в ответ и погладив ее волосы.

— Мы это уже обсудили, — ответил он. — Не стоит начинать снова.

— Не было никакого обсуждения. Ты сказал мне, что я должна делать, и все. Но ты не прав. Ты не должен заставлять меня уходить.

— Нужно предупредить остальных. Прямо сейчас.

— Ты будешь один, — настаивала она. — Это слишком опасно.

Он чуть не рассмеялся, но вместо этого просто погладил ее по голове:

— Я был один долгое время, Каталия. Я был один больше десяти лет. Я знаю, как о себе позаботиться.

Она замотала головой в знак отрицания:

— Не с этой тварью. Эта тварь другая. Хуже Крилки Кооса и всего остального, что нам попадалось. В последний раз ты чуть не умер. Ты помнишь, кто тебя спас?

Он отстранил ее:

— Помню. Теперь иди. Делай то, что ты должна сделать, а я сделаю то же самое.

Затем он развернулся и пошел прочь, игнорируя ее призывы повернуться, возвратиться и перестать глупить. Прежде, чем он смог удалиться на достаточное расстояние, чтобы не слышать это, он услышал, как она заплакала.

Сейчас он вспомнил об этом. Она была такая сильная, такая уверенная в том, что могла сделать, однако она все еще была эмоционально уязвимой, боялась ли она в этом признаться или нет. Это было в характере того, кем и чем она была. Это было частью ее человеческого бытия.