Иван Оченков - Приключения принца Иогана Мекленбургского.

  - Сэр Джон Бэксворд собирал в поход

  Тысячу уэльских стрелков.

  Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,

  А конь его был без подков.

  Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль,

  А к вечеру сильно устал.

  Он упал под ель, как будто в постель,

  И там до Пасхи проспал!

  Айлэ, айлэ, как будто в постель,

  И там до Пасхи проспал!

  Так налей, налей еще по одной,

  С утра я вечно больной...

  Король Эдуард четырнадцать дней

  Ждет Бэксворда отряд.

  Десять тысяч копий и столько ж коней

  Не пьют, не едят и не спят.

  Король Эдуард восьмого гонца

  Вешает на суку,

  А Бэксворда нет, и вид мертвеца

  Нагоняет на войско тоску!

  Айлэ, айлэ, и вид мертвеца

  Нагоняет на войско тоску!

  Так налей, налей еще по одной,

  С утра я вечно больной!..

  Король Эдуард подписал приговор

  Пот утерев с лица.

  "Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор,

  И плаха ждет подлеца!"

  Сэр Джон в Уэльсе спит на траве,

  И шлем у его плеча.

   И не ведает, что по его голове

  Плачет топор палача!

  Айлэ, айлэ, по его голове

  Ох, плачет топор палача!

  Так налей, налей еще по одной,

  С утра я вечно больной!..

  Лорд-канцлер Кромвель с войском спешит

  К ущелью, где спит Бэксворд.

  Королевский указ к уздечке пришит

  У каждой из конских морд.

  Войско идет, кончается год,

  В Лондоне войска нет.

  А французский флот переплыл Ла-Манш

  И занял цветущий Кент!

  Айлэ, айлэ, переплыл Ла-Манш

  И занял цветущий Кент!

  Так налей, налей еще по одной,

  С утра я вечно больной!..

  Сэр Джон в Уэльсе спит в кандалах,

  Плечом опершись на ель.

  А войско гуляет в Уэльских лугах

  И пьет бэксвордовский эль.

  Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит

  С мешком у луки седла.

  А круглый предмет, что в мешке зашит, -

  Голова Бэксворда, ха-ха!

  Айлэ, айлэ, что в мешке зашит, -

  Голова Бэксворда, ха-ха!

  Так налей, налей еще по одной,

   С утра я вечно больной!..

  Король Эдуард в Париж привезен,

  В железный ошейник одет.

  А все потому, что в войске его

  Джона Бэксворда нет.

  А все потому, что забыл король

  Присказки древней слова:

  Что, покуда пьёт английский народ -

  Англия будет жива!

  И покуда пьёт шотландский народ -

  Шотландия будет жива!

  И покуда пьёт ирландский народ -

  Ирландия будет жива!

  И покуда пьёт шведский народ -

  Швеция будет жива!

  Услышав про пьющую Шотландию благодарные слушатели разразились приветственными криками и принялись подпевать. Похоже песня им понравилась. А я понизив голос закончил:

  - Но покуда пьёт российский народ -

  Планета будет жива!

  А потом грянул с новой силой, заполняя звонким голосом пространство.

  - Так налей, налей еще по одной,

   С утра я вечно больной!

  И еще, еще, еще по одной,

  Пусть буду я вечно больной.

  И вечно хмельной!

  Из толпы горцев выступил Джон Лермонт и с поклоном заявил:

  - Вы прекрасный поэт, ваше королевское высочество, пожалуй, после такого поражения я брошу занятия поэзией.

  - Что вы друг мой, ни в коем случае не делайте так, напротив продолжайте свои занятия. Скажу вам больше, постарайтесь привить страсть к сочинительству вашим детям. И кто знает, может ваши потомки прославят род Лермонтов не только как храбрые солдаты, но и как искусные сочинители.

  Наладив хорошие отношения с шотландцами, составляющими значительную часть шведский войск, я решил, что пора бы подружится и с русскими властями. Власть эту в Новгороде представлял воевода князь Одоевский Иван Никитич Большой. Вот к нему я и отправился в гости, взяв с собой неразлучных Лёлика с Болеком и Аникиту. Якоб Делагарди предупреждал меня, что князь-воевода держится русских обычаев и принимает гостей "совершенно варварски", испугать ему меня не удалось.

   Если князь и удивился моему визиту, то вида не подал. Встретил на крыльце с приличествующей обстоятельствам помпой. Княгиня нестарая еще женщина с румяным лицом с поклоном подала мне ковш "испить с дороги". Я грешным делом опасался что поднесут мне тройной перцовой, но, по видимому это была, точнее, будет, фишкой Петра Великого. В ковше был квас, причем довольно ядреный. Кстати, по словам Аникиты с которым я предварительно мал-мал консультировался, почетным гостям подносят мед или заморское вино, но князь видимо таким образом выражал фронду. Но не тут- то было, не знаю как прочие иноземцы, а я выпил квасу с удовольствием и поблагодарил княгиню. Как говорят московские бояре, я представлял себе довольно слабо, но как то само собой у меня вырвалось в совершенно шолоховском стиле.

  - Спаси тебя Христос, княгинюшка, знатный у тебя квас.

  Наверное, если бы я станцевал вприсядку, поя при этом "aver Maria", княгиня удивилась бы меньше. На заросшем густой бородой лице князя эмоции выражались слабее, но похоже он также проникся. Нас пригласили в горницу, усадили на почетное место и стали потчевать. Закуски слуги натащили на хорошую гулянку, но я и мои спутники молоды, да еще военные, так что возможностью пожрать на халяву нас добрых молодцев не испугаешь.

  Начинать разговор, прежде чем гость утолит голод и жажду верх неприличия, даже Бабе-Яге в сказках всегда говорят, ты меня накорми напои, а потом спрашивай. Так что боярин терпеливо дожидался, пока четверо молодых проглотов с завидным аппетитом уничтожают разложенные на столе припасы. Наконец, первый голод утолен, и мы переходим к деловой части визита. Первым начал воевода и велеречиво и витиевато выразил удовольствие от приема в Новгороде такого дорогого и знатного гостя, которого принимали с колокольным звоном как царскую особу.

  - Ох, князь, льстишь ты мне сирому и убогому, нешто царей, где без хлеба-соли встречают?

  Никита Иваныч поперхнулся и посетовал, что встречал меня сам Делагарди, а его до торжественной встречи не допустили, и как положено в немецких землях встречать столь высокородных гостей он не ведает.

  - Да я чай не в неметчину приехал, что бы меня на иноземный манер встречали. - Медовым голосом пропел я боярину.

  Похоже, шаблон хозяину я порвал напрочь, и он недоуменно моргает глазами. Лёлик и Болек помалкивают, будь разговор на польском они бы поняли, а так лишь с пятого на десятый. Аникита тоже молчит, лишь иногда усмехаясь в бороду. Он уже привык, что у меня язык без костей и плести словесные кружева я могу довольно долго.