Вадим Крабов - Заговор богов

— Капитаном у них был Катон Юсида, шианец. Узкоглазый, желтый. И половина команды была из шиана, одной из восточных прибрежных провинций империи. Но внешность — ерунда, князь. Меня этим не удивишь. Я видел каганов, встречал людей таких же черных, как они, так что это мелочи. Поразило меня другое… — Гарилант, собираясь с мыслями, взял паузу, а Рус, приняв какое-то решение, наконец-то поднялся с палубы и с наслаждением потянулся.

— Так что там неправильного у шианцев? — напомнил пасынок, буквально глотая воздух, пропитанный ароматами южного моря. Вел себя так, будто только сейчас, буквально мгновенье назад вернулся из страшно далеких мест и с грустным удивлением, неожиданно для себя открывает красоты родного края.

— Нет, князь, не у шианцев. У имперцев в целом. Во-первых, дисциплина. О нашем войске говорить не будем, у нас она всегда была не в почете, но возьмем хотя бы гроппонтцев. Приказ «молчать» они бы выполнили беспрекословно. Но представь, когда какому-нибудь воину, застывшему в парадном в строю, чужой боец, недавний противник, специально наступит на ногу, нагло глядя прямо в глаза, то как отреагировал бы вышколенный гроппонтец?

— А имперец? Неужели смолчал? — живо переспросил Рус.

— И бровью не повел. А перед этим дрался отчаянно, Богдана в рубке знатно приложил. Тот, собственно, поэтому и взъелся: захотел поквитаться, на бой вызвать.

Один из этрусков, сравнительно небольшого роста (лишь на палец выше Руса), ссутулился, став ниже пасынка, и стыдливо спрятал глаза. Среди его товарищей послышались сдержанные смешки. Вообще-то все разведчики, включая Гариланта, отличались маленьким ростом — это являлось одним из критериев отбора.

— Строго у них. — Согласился Рус, невольно влезая в память мага-охранника мульского городища в Понтинополе, послужившего в регулярных войсках. Тот воспринимал такое положение вполне естественным и не представлял, что может быть иначе.

— Второе, князь. — Продолжил Гарилант. — Я всегда считал наших штабных занудами и крючкотворцами, но по сравнению с тем, что я увидел в капитанской каюте, наши — само воплощение разгильдяйства. В каюте, весьма скромной, все полки были заставлены книгами. Не свитками, а из бумаги обрезанной: стопка листов, сшитых по одному краю и наружные листы в кожу обернуты. За другой край берешься, открываешь как крышку у шкатулки, листы освобождаются, но не рассыпаются — прошивка не дает. Видел такие?

— Видел. И бумажные, и пергаментные. Искать нужную строку удобно.

— Наверное, я не пробовал. Но Юсида то одну книгу с полки снимал, то другую, листал. Долго искал. Нашел и стал пальцем водить, бормоча, мол… не помню точно, но что-то вроде: приказ такой-то, от такого-то числа и года, за подписью того-то, о возмещении ущерба. Мол, я на него напал и должен заплатить за поврежденный такелаж и за лечение раненых. И это воин говорил, не торговец! — Командующий не выдержал, возмутился и был дружно поддержан другими этрусками. Кушинги промолчали. — Я сделал вид, что плохо понимаю. А он мне другую книгу подсовывает и жалуется, что его по возвращении не поймут, что приказ есть приказ, хоть и дурной. Давай, объясняет мне, составим описание происшествия. Он распишется, я распишусь и тогда ему ничего не будет. Хвала Френому, он не сам за стол уселся, а помощника позвал. Ну, а пока тот сочинял что-то, я угостил капитана неплохим месхитинским. Вино ему понравилось. Правда, захмелел быстро — непривычен к питью оказался.

— Да уж, шанцев с этрусками не сравнить! — усмехнулся божий сыночек и тряхнул головой. — Все? Тогда — благодарю за службу! Весь отряд, моряков и воинов!

Этруски в ответ гаркнули свое, кушинги свое.

— Значит, твоя мысль такая: порядки в империи строгие и канцелярия большую силу имеет. Правильно? — Серьезно спросил Рус.

— Совершенно верно. — Подтвердил этруск.

— Что ж, учтем. — Сказал и перешел на более легкий тон. — А не накормишь ли ты князя первого круга, бывшего царя? Живот от голода сводит.

— Давно готово, князь! — радостно воскликнул Гарилант. — Морепродукты, конечно, — поморщился он, — но кок расстарался! — Кроме его и Руса, в шикарную каюту командующего прошли старший жрец и капитан «Руса Четвертого».

Трапеза, на вкус непривередливого пасынка, выдалась роскошной. За этим поздним ужином, пасынок поставил обеим кораблям новую задачу (разговорные амулеты на обоих судах имелись): идти строго на запад, пришвартоваться в первом попавшемся порту (не стал открывать им название того города, а знал), и обрадовал, что до побережья всего три сотни миль. В империи заняться разведкой и налаживанием связей. От имени Эрлана Первого и князя Великого Кушинара Руса, написать прошение императору о разрешении на торговлю и ждать ответа. Сами ехать не обязательно — во дворец если и пустят, то очень нескоро. Через секретариат быстрее получится. Но с целью изучения нравов, послать кого-нибудь можно, кто пожелает застрять там надолго. Так же, одному кораблю необходимо быть готовым принять на борт самого Руса, но особо на этом не зацикливаться: как только придет ответ из столицы, отчаливать обоим.

— Как хорошо у тебя Духи спрятаны! — обратился к пасынку захмелевший старший жрец экспедиции, Борислав, не скрывая восхищения. — И склонность к Силе Призыва не просматривается. Все как в Божественном завещании, как у самого Великого! За исключением Силы Земли, конечно. Не зря он тебя усыновил, пришелец.

«Духи! Черт, Духи! — всполошился Рус, только сейчас вспомнив, что обычно они его в чувство приводили, а не обливание забортной водой. Теперь многоголосый хор подозрительно молчал. — Друзья!». — Мысленно проорал он, горячо желая услышать ответ. И довольно скоро, всего через несколько быстрых сердечных сокращений, дождался:

«Большой друг, наконец-то! — раздался знакомый голос Духа Жизни, как обычно, с совершенно неопределенными, подчас противоположными интонациями. В них угадывались грусть и радость, ненависть и обожание, надежда и отчаяние, и многое другое, человеку непонятное. — Как только ты вошел в „расслоение тьмы“, мы тебя потеряли… до сего момента. И мы рады». — Чему радовались бестелесные сущности: потере или обретению, осталось невыясненным — Дух посчитал, что сказал достаточно и замолчал.

— Князь! Зачем мне демонстрировать свои способности? — Удивился жрец, заметив колыхание Силы Призыва и легчайшие тени Духов над Русом. — Я не из тех, кто засомневался в твоем усыновлении! Совершенно неважно откуда ты родом — Френом тебя выделил и этого достаточно. И ты сам, лично, никогда не утверждал, что являешься сыном Грусса Третьего. Обходил стороной, молчаливо соглашался — это другое дело. Не очень достойное, но для владыки простительное.