Олег Лукьянов - Железный мир

 -- Да не стой же ты столбом! - орала на меня Кассия. - Стреляй хоть чем-нибудь!

 -- Я пуст! Все что было вложил в молнию!

 -- Хватай меч Бриана дурак! Не стой!

 Израненный, уже не ревущий демон двигался с поразительной скоростью, однако я хотя и отягощенный великим страхом, двигался куда быстрей. Вырвав из рук упавшего рыцаря двуручный меч, ударил им назад с разворота. Желаемого добился - движение чешуйчатой стокилограммовой туши остановилось. Удар по плечу покачнул его, а ответный удар когтей монстра был отбит подставленной полосой стали. Она кстати, даром что закаленная, чуток изогнулась, когти одноглазого демоса оставили на ней выбоины и борозды, но мне было не до них. Я отражал сыпавшиеся удары закованных в роговую чешую когтистых рук. Хорошо знал что первый же пропущенный удар не смотря на мою "защиту архонта" окажется для меня фатальным. А когда через несколько секунд, монстру наскучило играть с жертвой, и он ослабив напор прыгнул на меня подгребая своим телом, я все же успел уронить неудобный меч, и вонзить свой черный кинжал в его обоженную грудь.

 Упав на меня он ревел и рвал в агонии мое тело, но я почти не чувствовал боли. Я знал что умру, но поглощал душу давая Кассии шанс воскреснуть...

 -- Не поглощай, а пей его суть! - кричала она. - Выпей его суть до конца и оставь кусочек мне!

 Не в состоянии дышать от навалившейся на грудь тяжести сотни килограммового тела, я почти терял сознание, но делал как она говорила. Моя душа словно оголодавший хищник с упоением пожирал то струящиеся черное, что высасывал мой растущий из руки кинжал. А потом стало полегче. Тушь демона растворялась как краска в ацетоне, материя нарушая законы Эйнштейна исчезала не оставляя после себя ничего...

 Я поднял голову, глянул на грудь и радостно улыбнулся: то что принял за смертельные ранения нанесенные агонизирующим демоном, было лишь неглубокими порезами. И хотя кровь густо окрасила мой белый камзол, боли почти не ощущал.

 -- Видимо, - сказала Кассия, - Император все же успел забросить суть моей матери в колодец к демону дарующему защиту воинам. Иначе бы перед смертью он успел вырвать тебе сердце...

 Не смотря на эйфорию от победы, ее слова заставали меня задуматься.

 -- А зачем заключенному демону суть твоей матери?

 -- Ну как же... Архидемоны чтобы увеличить свою мощь, часто поедают демонесс... Поэтому кстати демонессы и жаждут оказаться под защитой Повелителя.

 -- То есть все эти зеки в колодцах архидемоны, а демонессы только их закуска?

 -- Именно.

 -- Не хочу быть демоном...

 -- Люди ничем не лучше.

 -- Ты просто не видела мой мир! Кстати Кас, ты уже говоришь сильным и не размытым голосом. Скажи еще что-нибудь, мне приятно вслушиваться в твой грудной голосок...

 -- Я не Касс! Не смей звать меня собачьим именем!

 Вместо ответа улыбнулся - она все равно не увидит. Рыцарь у разбросанных тлеющих головешек зашевелился, тяжело вздохнул. Я помог ему подняться, попытался подержать, но он яростно отверг мою помощь.

 -- Где демон?! Где мой меч?!

 Я поднял легкий двуручник с земли, протянул ему. Он взял нерешительно, повертел его с трудом, широко распахнутые глаза внимательно осматривали изогнутое почти как штопор, и зазубренное, как края открытой консервной банки, лезвие. Потом перевел на мой разодранный и окровавленный камзол.

 -- А где демон? - спросил он скрывая потрясение в голосе.

 -- Он мертв.

 Рыцарь упал на колено:

 -- Милорд я подвел вас. Мне нет прощения!

 -- Нет ты выполнил все лучше чем я ожидал. Ты держал на себе ауру демона до последнего. Я выиграл этот бой только благодаря твоей отваги!

 Он снял шлем, лицо не выражает никаких чувств, но в глазах читается гордость:

 -- Рад услужить милорду!

 -- Бриан иди в крепость...

 -- А... А вы милорд?

 -- Я отправляюсь в свой мир.

 Он не вполне понимая, но не ожидая пояснений поклонился и подобрав головешку, развернулся и пошел прочь. Красноватый отсвет головешки исчез за стволами быстро, но лязг не очень хорошо подогнанных доспехов еще долго доносился из-за деревьев. Мне было его по-настоящему жаль... Я знал что Император скоро нагрянет сюда и убьет всех в замке, но он бездарный - он и так должен был умереть.

 -- Милый, может останемся здесь? Мне как-то не боязно отправляться в другой мир...

 -- Кас, это не другой мир, это МОЙ мир.

 На всякий случай я отложил в памяти картинку этого места. Место где я стою, его объем, запах и своеобразная энегетика отложилась в памяти ярчайшим образом. Если я хоть что-то понимаю, то подобные картинки могу одновременно хранить в сознании не более трех. Странное чувство когда невольно сравниваешь свой обладающий безграничным потенциалом мозг с каким-то слабеньким компьютером - моя память заполнена на треть.

 Закрыл глаза, ища запах своего мира, манящий, пахнущий бензином, и мелькающем обличьем людей со славянской внешностью. В черном тумане вижу около двух десятков ярких огоньков - мест куда я мог портануться. Эти точки на земной коре, называются местами силы - энергетическими центрами связывающими чего-то с чем-то, и при этом влекущие к себе сверхчувствительных людей.

 Решившись и выбрав один из огоньков, я потянулся к нему...

 Тело наливается силой, в глазах проясняется. Я стою в храме с невысоким куполом расписанным в светлых тонах. Несколько икон и святое распятие не оставляли сомнений в том что храм православный.

 -- Милый, - стонущее произнесла Кассия, - скорее пошли отсюда, мне дурно!

 Я не успел ответить, рядом напугав меня объявился поп - обычный поп, в черной рясе и серебряным крестом на груди. Вот только совсем молод, на вид лет двадцати пяти, красив собой и одарен карими глазами с острым взглядом который я привык видеть у воинов. Он смотрел на меня несколько ошарашено, особое внимание уделил окровавленному белому камзолу.

 -- Как ты здесь оказался сын мой? - спросил он звучным голосом. - Я ведь только что запер дверь.

 -- Я... Должно быть вы меня не заметили батюшка.

 -- Но молебна давно кончилась, - начал он и осекся.

 Я заорал дико, от обжигающей боли в спине. Меж лопаток будто приложили кусок раскаленного железа, ткань камзола натянулась, затрещала из меня вырвалось что-то... инородное. Это было моим, я чувствовал это мог шевелить этим... оно пило силы из души и росло... очень быстро росло.

 Лицо батюшки сделалось бледнее полотна, губы отчетливо задрожали. Он тяжело задышал, а потом вдруг, словно вместе с глубоким вздохом смахнул рукой слабость, заговорил гремящим басом:

 -- Как смеешь ты появляться в храме Господнем?! Изыди Диавол!