Вадим Крабов - Рус Четвертый - Этруск

Вскоре вездесущие мальчишки подогнали единорогов, принесли седла и чуть ли не волоком притащили тяжеленные тюки, оказавшиеся броней для скакунов — железные пластины соединенные кольчужными сочленениями.

Рус понял — местные кочевники не считали убийство единорога кощунством. Принял своего пегого скакуна и с грустью вспомнил Воронка: «Ты прости меня, друг, но так надо. Я тебе все объяснил и ты со мной согласился. До встречи и знай — я тебя не брошу…», — с этим мысленным монологом надевал на «Пегаса» (так сам назвал пегое животное) броню и седло. Ростичар ненавязчиво помогал, а десятник хмуро наблюдал за неумелыми действиями принца.

— Ты кто, новик? — наконец, поинтересовался он, — мелок ты для нашего племени, больше на пирена похож.

— Этруск я, — гордо ответил Рус, — просто ростом не вышел. Что, не бывает? — остальная «свита» с любопытством молчала.

— Я не встречал, но, говорят, бывает. Готовы? По седлам! Стройся в линию, — грусситы беспрекословно выполнили приказ. Рус впервые выстраивался линию и беззастенчиво пользовался Духом Слияния с Животными, — не Призывать, аргостовы дети! Рано еще, — десятник заметил Духа, а Склонность к Силе Геи Рус попросту «выдавил».

— Виноват! — ответил Рус и убрал «друга». Но свою цель он успел выполнить, Пегас стал слушался без поводий.

— Значит так, вы люди опытные, за исключением одного, разберетесь и ему поможете. Держитесь рядом со мной и слушайте, сейчас скомандуют выдвижение… — и точно. Не успел он это произнести, как раздался приказ:

— Сотням начать выдвижение! — сразу раздались команды сотников, — первая!… вторая!… - далее полусотни и дошли до десятков:

— За мной, парни! Пока держитесь просто рядом, идем на соединение. Слушайте внимательно…

— Сейчас кочевник наглый пошел, нападают большими ордами. Чтоб этим груссам с гроссами в Аргольте париться! — в сердцах выкрикнул он и «новики» незаметно переглянулись, — как только заново заварушка с принцем началась, это где-то с год уже, так царь увел от нас войска! Пирены сразу обнаглели. Да что я говорю, сами увидите, на своей земле воюем! Отступаем, людей в тыл отводим, а там пахоты чуть и кроме беженцев своих дармоедов хватает!

— Голодают? — поинтересовался «принц».

— Пока нет, но все идет к этому, — нахмурился десятник, — наболело, парни, скорей бы хоть кто-нибудь победил! Тьфу, делят неизвестно что, неужели Френом не видит?

— Бог все видит, — хмуро ответил Карлант, — и ему нужен лучший!

— Вот и выясняли бы один на один, зачем войска с границы отзывать?

— Верно говоришь, — поддержал его Рус, — любят они там, наверху в солдатики играть.

— Чего!? — не понял Димигрид, не поняли и остальные. Нет, суть понятна, но причем здесь куклы?

— Управлять воинами, как игрушками. Им развлечение, а на простых людей плевать, — принц высказал такую ересь, что если бы не был принцем… Свита уставилась на него, как на умалишенного, а десятник согласился:

— Правильно изрекаешь, молодой, но лучше в это дело не лезь, себе дороже. Мне можно, я на границе.

— Когда будешь объяснять строй, десятник! — прорычал Ростичар, самый ненавистник гроссовцев (почти всю его семью вырезали или отравили).

— Да, отвлекся. Простите, парни, накипело. Слушай сюда! Тактика простая. Их много, не меньше десяти сотен будет, могу поспорить, а нас две наши, княжеские, да три ополчения итого пять.

— Ополченцы… — поморщился молодой Люболан.

— Это ты зря. Все — бывшие вояки, да поросль, которых пока из дома не выпустили, но умений уже нахватались и без склонности к Призыву никого нет. Сила! А пирены мелкие, вот как ваш товарищ, как тебя?

— Рус.

— Один на один не лезут, гурьбой нападают, но нам это даже лучше — гоняться не надо. Главная задача нашего строя — держать общую защиту, вклиниться в их лаву, расстрелять магов — они позади держатся, а потом рассыпаться по одному, чтобы соседу не мешаться и рубиться. Побегут как зайцы, проверенно! Тысяча на пятьсот — расклад в нашу пользу.

— А если две на пятьсот? — поинтересовался Эрлан.

— Тогда сложнее, — нахмурился десятник, — разведка сказала пять сотен, значит, удваиваем — больше в астрале не размажешь… Френом с нами, парни! Пусть порадуется хорошей драке!

Десяток Димигрида поставили на левый фланг «клина». Держать строй на левом фланге значит скакать одним темпом, следя за тем, чтобы рог твоего единорога находился в трех локтях левее крупа переднего-правого животного; ни приближался, ни отдалялся. Руса поместили в центре десятка, отделив от кромки строя девятью — десятью всадниками, то есть в глубине левого крыла «клина». Не раскрывая инкогнито, князь все же приберег принца от глупых случайностей, да и сам находился не впереди, а в центре.

По раскисшему полю единороги скакали не быстро, что не очень хорошо, но и противник находился в таких же условиях, что успокаивало. Скоро, через статер орда выскочит из низины, рассыплется в лаву и тогда раздастся команда «Строй!». Надо призвать Духов, дать им приказ на «единение» и еще внимательней держаться переднего-правого всадника, не обращая внимания на стрелы и огненные структуры. «Кто выпадет, парни, тому первому конец и товарищей подведет. Будьте уверены — не пробьют они общую защиту!», — наставлял Димигрид. Когда «клин» войдет в лаву, надо не обращать внимания на вопли степняков, а слушать приказы своего полусотника. Он указывает цель — мага, по ней и стрелять залпом. Хоть одна стрела со Знаком, да доберется. Подавив всех склонных к Силе, а их в тысяче не больше двадцати — тридцати, рассыпаться самим (после приказа!) и давить и давить, пока не побегут.

— На самом деле все не так гладко, но на то она и война. Восхвалим Френома, парни, порадуем Его! — такой своеобразной молитвой, уже скача в «клине», десятник закончил наставление. Как раз проезжали мимо сгоревшего поселения, напомнившего Русу кадры военной хроники с голыми печными трубами и пеплом. «Сволочи…», — в душе поднялась злость.

Казалось бы, что сложного в соблюдении дистанции? Но когда появились первые степняки, раздалась команда «Строй!» и Духи создали единое целое, то Руса охватила эйфория атаки. Он как и все заорал «Френом!!!», выхватил Ромула и Рема и еле-еле удержался, чтобы не выскочить, не порубать всех врагов одним махом. И был не одинок. Серый купол защиты над клином дергался то там, то сям, особенно в тылу, где собрались ополченцы. Рус почувствовал себя непобедимой машиной, танком, где сам был и винтиком и командиром одновременно.

«Мы всех порвем!!!», — душа зашлась в упоении, мысли буквально ревели, заглушая не только вой степняков, но и приказы командования. Он не заметил, как они оказались в центре вражеских воинов, не обратил внимания на лавину огня, которая все же выжигала то одного, то другого дружинника, не видел стрел, которые хоть и по одной из тучи, но добирались до этрусков и, хвала богам, пока бессильно стучали о кольчугу…