Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные - Макс Мах

из такси в присланный за ним огромный автомобиль представительского класса и отправился на встречу с Лотарем IX в его Ставке в замке Альтенбург. Географически это было довольно-таки далеко. Академия располагалась в семидесяти километрах к западу от столицы, а Ставка располагалась в пятидесяти километрах к востоку от Майена. Объездной дороги пока еще не существовало, - ее только-только начали строить, - а это значит, ехать предстояло, пересекая столицу насквозь по самым запруженным улицам города. Единственное, что утешало Герта, это то, что он находился в просторном салоне роскошного автомобиля, оборудованном телевизором и баром, и ехал с комфортом, позволявшем отдохнуть и еще раз обдумать сложившуюся вокруг него ситуацию. Выработать линию поведения в отношениях с императором и с его женщинами и решить, наконец, каковы его жизненные планы и приоритеты в краткосрочной и дальнесрочной перспективах. Что ему важно, а что не очень. Без чего можно обойтись, а за что следует держаться обеими руками. И где проходит граница между желаниями сердца и доводами разума.

В результате в Ставку он приехал в некоем сумрачном настроении, и во время «семейного» ужина выглядел, наверное, мрачным и нелюдимым, но оно и к лучшему. На самом деле чего-то в этом роде от него, похоже, и ожидали, и на свой счет его неразговорчивость никто не принял. А вот император был явно в приподнятом настроении. За прошедшие с их встречи два дня, он, оказывается, пришел к выводу, что еще один, как минимум, нейтральный – в силу своего характера и жизненных обстоятельств, - родственник ему не помешает. Вернее, это буквально «то, что доктор прописал», потому что Герт ни с кем не состоит не то, что в союзах он и родственник-то только Лотарю, поскольку связан с основной мужской линией наследования через общую прапрабабку, у которой было два сына от разных мужей. Однако линия Дюрфоров состоит всего из одного человека, а вся родня императора, - из тех, кто все еще остается в живых, — это родственники его матери и бабки или не менее дальние кузины и кузены младших линий наследования. Поэтому на взгляд императора Герт оказался весьма удачной кандидатурой на роль «как бы, родного кузена».

В общем, его взяли в оборот и следующие три дня он только и делал, что обедал, завтракал или ужинал с тем или иным родственником, попутно знакомясь с придворными и ближним окружением Лотаря IX. Среди прочих ему был представлен отчим Кьяры, и Герт смог, наконец, составить о нем собственное впечатление.

«Очень не очень, - вынужден был он признать, - но что есть, то есть».

Первая часть оценки относилась к уму, характеру и типу личности. Вторая – к внешности и умению себя подать. Конрад Геннегау был хорош собой и в свои сорок пять выглядел, как минимум, на двадцать лет моложе. Крупный импозантный мужчина с красивым лицом и замашками светского льва. Такой, и в самом деле, может вскружить женщине голову. И мать Кьяры наверняка была не первой и не последней в его списке побед. Но при всем при том, ни большого ума, ни сильного характера Герт в нем не нашел. Очень посредственный тип, чего не скажешь о его супруге. Эта женщина знала, чего она хочет от жизни, была умна и хитра, и обладала сильной волей. Петра в этом смысле, пошла в отца. Не размерами и красотой, разумеется, но слабохарактерностью и скромными умственными способностями – наверняка.

Понаблюдав за супругами Геннегау и пообщавшись с ними накоротке, Герт предположил, что, скорее всего, быть княгиней очень хотела именно Кларисса. Не то, чтобы Конрад был бессребреником и не знал своей выгоды, но убивать для получения определенных жизненных благ, тем более, убивать ребенка, пожалуй, не стал бы. А вот эта дамочка вполне могла. И не удивительно, что именно она подняла вопрос Зои Геннегау во время чаепития в узком кругу. На самом деле, чай пили только жена Лотаря Елена и Кларисса Геннегау, а мужчины, - то есть, император, Конрад и Герт, - дегустировали бренди.

- Удалось что-нибудь выяснить об этой женщине? – спросила Кларисса Все-Еще-Геннегау, по-видимому, непроизвольно выдав себя в интонации, с которой она произносила слова «эта женщина».

- Что ты имеешь в виду, Кларисса? – император, похоже, ее не понял и естественным образом удивился вопросу. В отличие от жены Конрада, для него Зои Геннегау отнюдь не являлась главным приоритетом и основным предметом его забот.

Зато понял Герт, который был вовлечен в эту историю едва ли меньше, чем сама Кьяра, хотя и понимал, что подруга поделилась с ним сильно откорректированной версией событий. Впрочем, он был не в обиде. Так, на самом деле, и должно быть. О чем-то рассказывать стыдно, о другом – боязно, а третье, вообще, относится к разряду семейных тайн.

- Ох, простите, государь! – опомнилась между тем Кларисса Геннегау. – Я хотела спросить, что известно о той женщине, которая выдает себя за несчастную падчерицу Конрада. Она объявилась, наконец? Кто она? Как ей удалось написать свое имя на кресле в княжеском зале?

«Любопытный взгляд на вещи, - мысленно усмехнулся Герт. – Значит, Кьяра выдает себя за Зои? Мило! Она дура, изображает из себя дурочку или все они тут беспросветные бестолочи?»

- Прошу прощения, миледи, - улыбнулся он. – Я при дворе человек новый и многого не знаю, но, как я понял из рассказа его императорского…

- Герт! – остановил его император. – Мы же договорились!

- Ну, извини, Лотарь! К этому надо еще привыкнуть, но я о другом. Лотарь рассказал мне вчера эту историю, но я слышал кое-что еще во время приема и взял на себя смелость расспросить кое-кого из присутствовавших там стариков, а вчера вечером нашел кое-что в дворцовой библиотеке. Князем-выборщиком нельзя себя назвать. Это не то же самое, что обычный князь. Ты или имеешь на это право, или нет, поскольку в основе Великого Договора лежит магический контракт, заключенный между императором, олицетворяющим собой государство, и Коллегией выборщиков, являющихся своеобразным прообразом парламента. Недаром же их называют сенаторами.

- О чем ты? – искренне удивился император, в очередной раз подтвердив мнение Герта о себе, как о крайне поверхностном, недалеком и плохо образованном человеке, советники которого то ли и сами неучи, то ли по своим причинам предпочитают держать его в неведении.

- Ты не знаешь о сути Великого Договора? – спросил он.

- Ну,