Константин Костин - Ксенотанское зерно

Единственное, что выручало — медные прутья в руках монахов, спешно собранные королем по мастерским медников. Их удары убивали оживающих мертвецов верно, как коса смерти.

Прутьями можно убивать слуг Грибного Короля. Но не сражаться с ними.

Мягкий медный стержень, когда против тебя — шпага…

Стальная шпага, когда тебе нужен кусочек меди…

И все равно, медленно, постепенно, острие черного клина приближалось к дверям старой фехтовальной мастерской.

Вот под ударами клинков упали последние защитники дверей, гвардейцы распахнули створки, выстрелили внутрь — один из них упал, пронзенный арбалетной стрелой — король бросился туда… За ним ринулись Август цу Гроссабгрунд, командир Личной королевской гвардии и отец Тестудос, аббат Шварцвайсского монастыря.

Король Вальтер шагнул в двери. И отшатнулся: выскочившая откуда-то сверху девушка ударила его кинжалом в лицо.

— Король… — подавился собственным криком Август: выкрик "Король убит!" — совсем не то, что поддержит боевой дух.

— Вы все слышали старинное пророчество!

Да, сегодня цу Бальтазар был в ударе.

— Где сказано о страшной опасности, которая грозит нам, если корона останется у Вальтера! Но там был и путь к спасению! Неизвестный сын старого короля примет корону и спасет нашу многострадальную страну! Кто же он, спросите вы?

— Да!!!

— В этот благословенный день, — цу Бальтазар поднял руки к голубому небу, — я привел к вам юношу, который долгие годы скрывался от ищеек злобного Вальтера. И вот он пришел к нам! Встречайте будущего короля! Вашего спасителя!

Двери за спиной цу Бальтазара раскрылись.

— ААА!!! — толпа ревела.

На балкон вышел принц.

Блеснул меч, голова девушки упала на мостовую.

— Я цел! — король стер кровь со щеки. Целой, не пострадавшей, — За мной!

Гвардеец метнулся за королем, перепрыгнув через упавшее тело.

В спину отцу Тестудосу ударила шпага. Ударила и сломалась. Не зря, не зря носил свое имя святой отец…

Двери захлопнулись за аббатом, и перед ним тут же вскипела ожесточенная схватка.

Черный плащ короля взлетал по ступеням, за ним грохотали сапогами монах и гвардеец.

Удар сапога распахнул двери в большой зал. Король выдохнул и вошел в помещение, где находились три человека.

— Здравствуйте, господа, — король Вальтер вложил меч в ножны, и остановил двинувшихся было вперед помощников

— Здравствуй, Вальтер, — герцог цу Юстус неожиданно успокоился.

— Вальтер? А как же Ваше величество?

— Твоей короне, — герцог быстро глянул на зубцы короны, — недолго осталось красоваться на твоей голове. Народ — против.

— Народ? Это ты — народ, Вольфганг? Или твой товарищ, разбогатевший потому, что удачно бросил монету в Колодец желаний?

Цу Гольденберг развел руками, не вставая с кресла.

— Или же, — продолжил король, — народ у вас — барон цу Шварцвальд?

Невысокий толстячок в широкополой шляпе, стоявший у окна, не обернулся:

— Ну почему же не народ? — спросил он, — Слова, которые кричат на дворцовой площади, вложил им в уста именно я.

— Да, вы, царственный брат, — кивнул король Вальтер.

— Брат?

— Ты ведь тоже — король. Грибной.

— Совершенно верно…

Грибной Король обернулся. Вздрогнул даже герцог. Лицо Короля распухало, раздувалось, белело. Глаза превращались в узкие щелочки, рот — в широкую пасть.

— Ты смелый человек, Вальтер, — голос нечисти уже не походил на человеческий, — Пришел ко мне, без солдат, без колдунов, с одним мечом. Даже не медным…

Грибной Король рывком увеличился в объеме. Лопнула и разлетелась одежда. Белая плотная масса, так похожая на тело Подземника, воздвиглась у окна. На верхушке этого конуса странно смотрелась почти человеческая голова и как будто приросшая широкополая шляпа.

— Ну почему, — король Вальтер был странно спокоен, — У меня есть вот это.

Отец Тестудос протянул ему из-за спины огромный двуствольный пистолет.

— Медные пули? — Грибной Король вырос почти до потолка, и теперь медленно сокращался, уменьшаясь в размерах. Ни король Вальтер, ни его помощники не замечали, что одновременно с этим за их спинами из пола вырастали две огромные белые ладони. Сильно пахло грибами.

— Не просто медные, — король Вальтер взвел курки, — Эти пули отлиты из медного креста Друденского собора и освящены его настоятелем.

Он поднял пистолет и навел его на Грибного Короля.

— Когда молния разбила старый крест, я как чувствовал, что обломки мне пригодятся.

— Да, — серьезно кивнул Грибной, — эти пули могли бы меня убить…

Гигантские ладони резко схлопнулись, три человека скрылись внутри огромного белесого кокона, похожего на гриб-дождевик. Стенки кокона дернулись.

— Они не выберутся? — хладнокровно поинтересовался из кресла цу Гольденберг.

— Нет. Обычные люди не смогут противостоять моему телу. Если у них нет меди, конечно. А у них нет ничего, кроме пуль.

— И что с ними будет? — герцогу цу Юстусу хотелось знать точно, чего ожидать.

Грибной король жутко ухмыльнулся:

— Переварю.

Ирма замерла перед распахнутыми дверями на балкон. С площади доносился шум и крики толпы.

— Не останавливайтесь, госпожа Ирма, — шепнул ей на ухо Леонард. — Вы становитесь героиней пророчества. Разве это не весело?

Ирма перешагнула через порог и оказалась на балконе. Перед ее глазами кипела многоцветная людская масса.

На балконе уже стояли люди. Несколько человек. Незнакомые… Хотя…

Один человек был хорошо знаком.

— Здравствуй, Ирма, — сказал принц.

Глава 46

"Задняя калитка дворцовой ограды… Незапертая, не охраняемая… Странно…"

Шлепанье босых ног по вымощенной дорожке. Все ближе и ближе вход во дворец…

Якоб почти бежал. Зачем — он сумел бы объяснить, задай кто-нибудь ему этот вопрос.

Надо.

Как и посоветовал Подмастерье, Якоб пошел к дворцу, посмотреть на залившую площадь толпу. В людское скопление он соваться не стал, смотрел из-за ограды.

Пока толпа шумела, Якоб не волновался. Зачем волноваться, когда еще ничего не происходит. Когда на балконе стали появляться разнообразные личности — парень насторожился. Может, другим не очень заметно, но личности толпу ЗАВОДИЛИ. Прямо-таки чувствовалось, как люди на площади, по отдельности наверняка вполне вменяемые, превращаются в частицы огромного животного под название ТОЛПА. Животного, которое рванется туда, куда прикажут погонщики.