Гарри Тёртлдав - Возвышение Криспа

— Держал бы ты лучше язык за зубами, вестиарий, — прошипел Гнатий.

— Я служу своему хозяину, — отозвался Крисп. — Его желания для меня закон, и я как могу помогаю им исполниться.

— Мы оба с ним будем выглядеть дураками на этой церемонии, — сказал Гнатий. — Ты полагаешь, что сослужил ему хорошую службу?

Крисп подумал, что Гнатия больше волнует сам Гнатий, чем Анфим, но вслух лишь коротко заметил:

— Его величество, похоже, это не беспокоит.

Гнатий фыркнул и зашагал вперед, стуча синими сапогами по каменным плиткам.

Неделю спустя, исполняя повеление императора, у храма собралась небольшая толпа жрецов и чиновного люда. Петрония меж ними не было; он затворился с макуранскими послами. «Вот кто занят настоящим делом», — подумал Крисп.

Анфим, подойдя к нему, заявил:

— Познакомься, Крисп! Это Трокунд, тот самый маг, который будет моим наставником. А это мой вестиарий Крисп. Если Трокунду понадобятся средства на нужды магии, Крисп проследит, чтобы не было задержки с деньгами.

— Разумеется, ваше величество. — Крисп подозрительно глянул на Трокунда. «Вот и еще одна пиявка присосалась к императору!» — с негодованием подумал он. Неудержимый прилив гнева лишил его дара речи; он вдруг прекрасно понял те чувства, что испытывал к своему племяннику Петроний.

Трокунд, в свою очередь, уставился на Криспа. Глаза жреца, полуприкрытые тяжелыми веками, светились умом.

— Мы будем частенько встречаться, поскольку мне многому нужно научить его величество, — промолвил он проникновенным басом, совсем не вязавшимся с его щуплой, среднего роста фигурой. Голова у Трокунда, как и положено, была выбрита, но вместо синей рясы на нем красовалась совсем не жреческая оранжевая туника.

— Рад познакомиться с тобою, маг! — Холодный тон Криспа опровергал его слова.

— Я тоже рад знакомству, ев… — Трокунд осекся. Он собирался уязвить Криспа так же, как тот в свое время подкалывал Скомбра, но, спохватившись, что обращение явно не по адресу, запнулся и промямлил:

— Я тоже рад, вестиарий.

Крисп улыбнулся. Приятно, что маги тоже могут ошибаться. Крисп, естественно, не преминул ткнуть Трокунда носом в оплошность:

— Меня величают «почитаемый и почтенный господин».

— А вот и Гнатий! — радостно воскликнул Анфим. Крисп с Трокундом обернулись, глядя на приближающегося патриарха.

Гнатий остановился перед Автократором и простерся ниц, сохраняя мрачное достоинство.

— Я сочинил для вас молитву, ваше величество, — сказал он, поднявшись.

— Ну так читай поскорее, чтобы рабочие могли начать! — велел император.

Гнатий встал лицом к обреченному храму, плюнул в знак отречения от Скотоса на землю и воздел руки к небу.

— Славься, Фос многострадальный, во все времена! — заявил он. — И ныне, и присно, и во веки веков! Да будет так!

— Да будет так, — эхом подхватили собравшиеся сановники. Голоса их, правда, звучали не очень уверенно; Крисп — и не он один — взглянул на Анфима: как, интересно, тот отреагирует на молитву, в которой по сути Фоса просили смириться с его императорскими капризами.

Но Анфим пропустил завуалированную критику мимо ушей и поклонился Гнатию.

— Благодарю вас, пресвятой отец. Это как раз то, что надо. — И крикнул бригаде рабочих, стоящих у храма:

— Давайте, ребята!

Рабочие набросились на обветшалое здание с кирками и ломами. Поскольку церемония окончилась, придворные чиновники и клерикалы начали расходиться. Крисп двинулся было за Анфимом к императорской резиденции, но тут Трокунд положил руку ему на плечо. Крисп скинул ее.

— Чего надо? — грубо спросил он.

— Мне нужны деньги для закупки нескольких сотен листов пергамента, — ответил маг.

— Зачем тебе такая прорва пергамента?

— Так нужно, — заявил Трокунд. — Для его величества. Если он хочет сделаться магом, ему необходимо собственноручно переписать заклинания, которыми он потом будет пользоваться.

Уперев руки в боки, Трокунд явно ожидал отказа — чтобы тут же бежать к Анфиму с жалобой.

Но Крисп ответил:

— Конечно. Я позабочусь, чтобы ты получил деньги без промедления.

— Вот как? — Трокунд моргнул, растеряв всю свою воинственность.

— Вообще-то, если ты пойдешь со мной во дворец, я выдам тебе золото прямо сейчас — из сундука, где хранятся деньги на ведение хозяйства.

— Вот как? — повторил Трокунд. Его глаза под тяжелыми веками заметно округлились. — Спасибо огромное. Это очень благородно с твоей стороны.

— Я служу его величеству, — как и Гнатию, ответил магу Крисп. — Сколько тебе нужно?

Сколько бы ни было, денег он жалеть не собирался. Если Трокунд намерен засадить Анфима за переписку сотен страниц магических заклинаний, Автократору магия быстро надоест. А это как нельзя больше устраивало Криспа.

— Гнатий на тебя сердится, — сказал Петроний пару дней спустя, когда Крисп рассказал ему, как прошла церемония.

— За что, ваше высочество? — спросил Крисп. — Ничего особенного ведь не случилось, тем более что Анфим пообещал построить вместо разрушенного новый храм.

— В принципе ты прав. — Петроний по-прежнему не спускал с Криспа пристально прищуренных глаз. — Однако мой кузен-патриарх не привык, скажем так, чтобы его конфузили перед императором, а потом заставляли что-то делать против воли.

— Я не хотел его сконфузить, — запротестовал Крисп.

— Но тебе это удалось, — возразил Петроний. — Ладно, бог с ним. Я приглажу Гнатию взъерошенные перышки. Просто я не подозревал, что ты умеешь вынуждать людей — в особенности таких волевых, как мой кузен, — плясать под свою дудку.

— Вот как? — отозвался Крисп. — Но вы же сами хотели видеть меня вестиарием, надеясь, что я сумею заставить Анфима плясать под вашу дудку. Отчего же вы сердитесь, если я сделал разок то же самое для его величества?

— Я не сержусь. Я просто… в раздумьях, — ответил Севастократор.

Крисп вздохнул, но утешился мыслью о том, что Петроний никогда ему особенно не доверял. Поэтому нынешнее разногласие не должно повредить их отношениям.

— Говорят, недавно к императору присосался какой-то ушлый колдун? — продолжал между тем Петроний.

— Верно говорят. Но я с ним справлюсь. — Крисп рассказал, как он выдал Трокунду в точности ту сумму, которую тот просил.

Севастократор рассмеялся от души:

— Иными словами, ты утопил кота в сливках. Я бы до такого не додумался; скорее всего, я выгнал бы его из города, а мой племянник на меня бы надулся. Хотя сейчас мне злить его совсем не с руки.