Роберт Говард - ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов

— Жезл власти? — переспросила Антея. — Теперь, когда прошло столько времени? Но это немыслимо, невозможно!

— Невозможно, но это так. Истощение ужасно, — отозвался Креон. — Взгляни, вот у него был в руках жезл. — Он коснулся кисти руки вождя носком сандалии, и она отломилась, как сухая ветка. Все тело атланта было высохшим, будто по меньшей мере год лежало под солнцем в самой жаркой пустыне.

— Где Вулфер? — спросил Кормак.

Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, однако с каждым вздохом дыхание становилось ровнее, и он уже не хватал воздух открытым ртом с жадностью утопающего. Если к нему еще и не вернулись потраченные силы, то, по крайней мере, он уже почти не чувствовал той боли в ребрах, которая мешала ему преследовать атлантов в коридоре. Его тело еще должно было послужить ему. Конечно, он еще не был в идеальном состоянии, но ведь и вся его жизнь складывалась отнюдь не идеально, а уж то, что происходило сейчас, было и вовсе далеко от какого-либо идеала и спокойствия.

Греки разом взглянули на него.

— Атланты забрали с собой твоего друга, — сказал Креон. — Дикари с кольца, напавшие на нас из тоннеля, проложенного подо рвом. Не могу даже представить себе, что им понадобилось от него. Они не могли знать, что кроме нас с Антеей здесь есть еще кто-то.

Он посмотрел на свою дочь.

— Я захватил двоих. Ты?..

Антея сокрушенно покачала головой:

— Нет, нет. А из этих нам никто не может пригодиться?

Она оглядела лежавших на полудикарей. Застывшие глаза одной из женщин, вытянутая и неподвижно замершая нога атланта, пытавшегося убежать от смертоносного меча Кормака, скорчившиеся неподвижные тела остальных…

— Нет, конечно, — ответила она себе самой. — Вижу, что нет.

— Куда они забрали его? — прорычал Кормак так, что слова, казалось, запрыгали от стены к стене.

— Откуда… — начала было Антея и — замерла. Язык не повиновался ей. Она невероятно состарилась. Такова была цена, которую они с отцом платили за владение древней магией. Так, могущество, заключавшееся в жезле власти, погубило того, кто им пользовался, это Кормак видел собственными глазами.

— Мне кажется, что они утащили его туда, где живут сами, — на кольцевой остров, — сказал Креон. — Если только они доберутся туда и не достанутся Стражу… Правда, у них есть магический жезл… Я не поверил бы, что возможно пройти мимо Стража, если бы не видел их здесь сам.

Креон, пошатываясь, прислонился спиной к металлическому ящику, из которого еще недавно исходило голубое сияние. Кормак вздрогнул, но греку попросту нужно было на что-то опереться, чтобы не упасть в изнеможении на пол. Вместо бодрого и полного сил человека, встречавшего гостей в храме, сейчас перед Кормаком стоял древний старец. Вытерев кинжал, Кормак убрал его в ножны; затем он убрал в ножны и меч и шагнул к каменной плите, закрывавшей вход в тоннель. Сквозь щели вокруг неплотно прилегавшей плиты пробивался свет — он был слишком слабым, чтобы подумать, будто он исходит от светильников.

— Тебе нельзя идти туда! — воскликнула Антея. — Страж!..

— Если только дикари не убили его, — слабым голосом перебил ее Креон. Антея повернулась к отцу.

— С одним только жезлом? — ядовито спросила она. — Вздор, отец. Мы с тобой вместе пытались справиться со Стражем еще тогда, когда он был гораздо меньше!

Кормак потрогал каменную плиту, обдумывая, как бы подцепить ее и сдвинуть с места.

— Тебе нельзя туда идти, — с неожиданной злобой сказал Креон. — Ты пропадешь. Скорее всего станешь добычей Стража.

Кормак оглянулся. Те двое атлантов, которых Креон удерживал магическими лучами, неподвижно лежали на полу. Слуги связывали их ноги и запястья крепкими шелковыми веревками. Такими же веревками были связаны ноги Вулфера, мелькнувшие перед Кормаком, когда он вбежал в зал…

Кельт выпрямился и мельком подумал, что его мышцы уже в полном порядке. Резким движением ноги он поднял один из бронзовых табуретов и сорвал покрывавшую его ткань. Креон отшатнулся; слуги с возгласами ужаса разбежались по сторонам. Антея прикрыла ладонью левой руки рубиновую брошь. Ее лицо оставалось непроницаемым.

Кормак поднял табурет над головой, будто тяжелый цеп, и ощутил его приятную тяжесть. В следующий миг он с силой бросил его на металлический сундук, из которого Креон извлекал голубые сияющие лучи.

Кельт не хотел сам прикасаться к этому дьявольскому устройству.

Бронзовый кованый сундук и бронзовый табурет мгновенно со звоном расплавились. Металл засветился, но не голубым, а жарким, изжелта-оранженым светом, как раскаленный уголь в пышащей жаром печи. Брызги расплавленной бронзы разлетелись во все стороны, распространяя по залу запах какой-то горящей мерзости.

Слуги с воплями толпой выбежали из зала. Застонал на полу раненый дикарь. Греки стояли молча, потрясенные происшедшим.

— Так вы собирались нас использовать так же, как использовали этих несчастных? — прорычал в бешенстве кельт, показав на связанных дикарей. — Заморозить, связать, а что потом, хотел бы я знать?

Он сплюнул. Плевок попал на ногу Креона.

— Убирайтесь отсюда, пока я не поступил с вами так же, как с этой вашей колдовской штуковиной!

С бледными, как полотно, лицами греки молча выскользнули из зала. На плаще Креона дымились края дыры, прожженной каплей расплавленного металла.

Кормак наклонился и ухватился пальцами за края каменной плиты, закрывавшей вход в подземелье. Железная отделка его ножен царапнула пол.

Лук Вулфера и колчан со стрелами стояли в углу, но секира исчезла вместе с ютом. Кормак никогда не позволял себе надеяться, так же как не пускал в свое сердце страх, но теперь…

Если Вулфер во что-то и верил в жизни, так не в богов, а в эту свою секиру, которая помогала ему справиться с любым врагом, встретившимся на его пути. Так что пока ют и его секира оставались вместе, они были непобедимы.

Кормак поднатужился и с резким криком выпрямился. Каменная плита весила вдвое больше человека, и держать ее можно было только за края — никаких специальных ручек на ней, конечно, не имелось. Дикая первобытная сила кельта вступила в борьбу с земным притяжением и тяжестью камня. Человек победил в этой борьбе, рывком подняв плиту над отверстием.

Выпрямляясь, Кормак повернулся с плитой в руках и отбросил ее туда, где еще светилась лужа расплавленного металла — все, что осталось от того, что было магическим устройством, которое давало Креону силу и могущество. Из-под камня вырвалось несколько искр.

Кормак схватил свой щит, поднял меч и опустил ноги в темноту подземного хода.