Семейка (СИ) - Ульяна Каршева

следом явившаяся мысль заставила слегка успокоиться: «Ну и что, что увезёт! В одном же городе живём!»

Игорь встал и, откланявшись, вышел. А Ангелика Феодоровна взглянула на правнука и снисходительно спросила:

— Алик, ты кто?

— В смысле — кто? — поразился тот, торопливо пытаясь разрешить заданную задачку.

— Кто ты, маг? — уже более серьёзно задали ему вопрос.

— Я прорицатель, я Тень. Ну — Лель, — перечислил он, пока что только удивлённый.

И вздрогнул, когда в недолгой наступившей тишине бабуля вкрадчиво сказала:

— Лель, что ты должен сделать, когда сюда приедет дед Валерии?

Алик сидел, на несколько мгновений уставившись на неё так, словно ожидал услышать что-то ещё. Наконец, выдохнул и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Спасибо, бабуля!

И, вылетая из её комнаты, успел услышать её негромкое ворчание:

— А то всё на меня свалили! Придумывай, направляй… Бабуля ему…

Он улыбнулся, сам ещё не определившись — почему. Но выскочил из гостиной второго этажа и стремительно помчался по лестницам на третий. А сам уже составлял примерный план, как ему уговорить Белоснежку на довольно хитроумное дело, чтобы спасти её от деда. Впрочем, сначала надо бы узнать у неё, не хочет ли она добровольно вернуться к нему. Эта мысль остановила его у двери в комнату сестры. Но Белоснежки в её комнате не оказалось. Алька объяснила, что та, едва только полностью проснулась, тут же сбежала в свою комнату.

Алик опрометью выбежал из одной комнату и, еле сдержав себя, сначала постучался в дверь к Валерии.

— Кто там? — испуганно спросила Белоснежка из-за двери.

И он заторопился, выпалив:

— Белоснежка! У меня к тебе дело на сто миллионов! Можно к тебе?

Она открыла ему дверь, странно растерянная и как-то даже жалкая.

Испугалась из-за деда?

Закрыв за собой дверь, Алик начал с главного:

— Белоснежка, ты мне доверяешь?

…Алька облачилась в привычное уличное одеяние и чуть не захихикала, когда Игорь, озабоченный предстоящей прогулкой, намотал на её шее широкий шерстяной шарф. Он был таким шерстяным, что нежная кожа горла немедленно зачесалась при соприкосновении с ним.

— Ты же говорил — на улице совсем не холодно! — напомнила она ему.

— Мало ли что там, на улице, — пробормотал он, отступив от неё и оглядывая так придирчиво, что она чуть снова не захихикала: он как будто дописал одну из своих картин и сейчас ищет все погрешности в ней! — Ты не забыла, как мы идёт к старому вязу?

— Нет, не забыла. Идём и учим наизусть заклинание, которое раскидывает снег. Игорь, а если такое заклинание есть, почему ты снег чистил?

— Потому что это заклинание сильное. Попробуй я его использовать, вокруг дома такая буря началась бы! Весь снег разлетелся бы не туда, когда надо. А ты будешь освобождать дорогу. Там удобно.

Алька ничего не поняла. Зато поняла, что у них с Игорем прогулка. Так что всё ништяк. И помогла ему закутаться в его собственный шарф.

Когда спустились с крыльца, Алька спросила:

— Игорь, а вдруг заклинание сработает, пока я учу его наизусть?

— Не сработает. Пока ты учишь, ты же не представляешь себя читающей со сцены.

— А-а… Поняла.

В отличие от заклинания, вызывающего снежную бурю, заклинание разгона снежной горы оказалось совсем коротким. Почти три стихотворные строфы, только без рифмы. Алька выучила его быстро и только бубнила, повторяя слова всю дорогу до старого вяза. Дерево клонилось над узкой выемкой, про которую Алька уже знала, что это маленькая речушка. Девушка даже пожалела несчастный вяз: столько на нём снега!

— Начинай, — напомнил Игорь, остановив её, не доходя до дерева.

Сначала зашевелились снежинки у ног самой Альки. Ей это понравилось, и она усилила чувство не говорящей со сцены, как предлагал Игорь, а имеющей власть над снежным покровом. Вскоре она вошла в такой транс, что начала даже поднимать руки, держа в памяти, что должна расчистить дорогу от снега. А руки в том же трансе неожиданно рубанули в стороны — и снежным взрывом высившийся неподалёку холм разметался по полям с обеих сторон от дороги.

— Ух, ты! — обрадовалась Алька и оглянулась на Игоря. — Мы пойдём к нему?

Игорь посмотрел на чистую дорогу, посмотрел на Альку и невольно откликнулся её радости, улыбнувшись. Только вот почему-то передёрнул плечами, словно замёрз, глядя на свободную дорогу и машину с едва заметной фигуркой.

— Пусть сам доедет, — предложил он.

— Пусть! — засмеялась Алька, чуть не приплясывая рядом с ним от счастья: она снова прочувствовала огромную силу, которой может распоряжаться по своему желанию!

Да и стоять не хотелось: настоишься, а потом холодно будет. А пока она плясала, подпрыгивая, напевая и смеясь над чем-то обескураженным Игорем, к ним подъехала машина, из которой высунулся седой старик с сердитыми блёкло-голубыми глазами.

— Вы кто?!

— Я домоправитель Ангелики Феодоровны! — сообщил Игорь.

— Я не о тебе! — рявкнул старик. — Эта девица — кто она?

— Правнучка Ангелики Феодоровны!

— Здрасьте! — поздоровалась с ошеломлённым стариком вежливая Алька. — Вы поезжайте к дому, а мы — за вами! Игорь, бежим! Ветер холодный!

И снова засмеялась, прижимаясь к нему, а потом таща его за собой к поместью.

Глава 25

После завтрака все расположились в гостиной второго этажа. Достаточно было однажды найти карточный столик, достаточно — разок посидеть всем вместе и мирно поболтать, поглядывая на Аделаиду Степановну, которая умиротворённо вязала что-то своё бесконечное; на мужчин, негромко анализирующих ходы карточной игры, — чтобы возвести пребывание в гостиной едва ли не в ритуал. В общем, сидеть в гостиной всем вместе оказалось интересней, чем прятаться по своим комнатам. Вероятно, и главе семейства стало скучно сидеть в своей спальне: после завтрака Игорь куда-то ушёл с девочкой Аликой, а перед тем передал просьбу Ангелики Феодоровны её сыновьям, чтобы те вывезли её из комнаты сюда же, в гостиную.

Чтобы матери было удобно, её «усадили» на том же стуле-каталке за обеденный стол. Тот позволял Ангелике Феодоровне держать под контролем всех присутствующих, а заодно — незаметно для этих всех — и дверь из гостиной на лестницы. Проводила хозяйка дома свободное время, прибрав себе колоду обычных игральных карт, которыми раскладывала пасьянс на том же столе.

Сыновья и их семьи быстро привыкли, что Ангелика Феодоровна сидит за столом, не стараясь примкнуть ни к женской, ни к мужской группкам. Создавалось впечатление, что хозяйка дома просто хочет посидеть не в одиночестве. Правда, пару-тройку раз на своём стуле — самодельном кресле-каталке — Ангелика Феодоровна проезжала вдоль стен гостиной, то взглядывая на стол картёжников, то ненавязчиво останавливаясь возле