Галина Романова - История одного эльфа

Я подошел, сел на лавку напротив. Стол для меня оказался слишком низким, колени упирались в столешницу.

— Ешь. — Наемник пододвинул мне свою миску с кашей. — Голодный небось!

Я осторожно взял ложку, зачерпнул каши… Не то чтобы я привередничал, просто прекрасно понимал, что сейчас происходит, и ждал: родители Ухаря вот-вот меня остановят и выгонят из-за стола. Но никто не пошевелился и не сказал ни слова — только переглядывались между собой. От этих переглядываний у меня кусок застревал в горле, и я смог осилить только половину.

— Проводи его в дом, мать, — сухо промолвил Ухарь, когда я отодвинул от себя миску. — Не бойся — не сглазит!

Смысл этого странного высказывания дошел до меня позже, когда вместе с немолодой женщиной к дверям метнулась молодая орчиха-полукровка. Оттолкнув свекровь, она кинулась к висевшей в дальнем углу колыбели, выхватила из нее сонно вякнувший сверточек и выбежала на улицу.

В низкой избе-полуземлянке было сумрачно, пахло землей, овощами и человечьим духом. Женщина усадила меня у печи на лавку и, зачем-то внимательно оглядевшись по сторонам, выскочила вон. Я остался сидеть, невольно рассматривая помещение. Семья, судя по обилию сундуков и пестрым половикам и полавочникам, была зажиточная.

Снаружи, приглушенные плотно прикрытой дверью, раздавались голоса. Хозяева говорили все сразу, иногда перебивая друг друга и шикая на детей. Захныкал, мешая слушать, младенец. До моего острого слуха долетали отдельные слова, которые тем не менее понемногу проясняли общую картину:

— Ошейник… не заметить трудно… через весь город… Явь говорит… вместе несколько дней… сечь кнутом… дойдет до князя… жизнь спас… нигде не спрячется… беглый…

Впрочем, я и не надеялся ни на что другое. Просто ворота были распахнуты, на меня никто не обращал внимания… Они наверняка даже не думали, что я решусь просто так встать и уйти. А я? О чем думал я, когда вставал и уходил? Уж конечно, не о том, что хочу остаток дней прожить рабом. Тем более что мне, эльфу-долгожителю, ждать «конца своих дней» о-очень долго.

Появление Ухаря прервало мои размышления. Полуорк махнул мне рукой и присел на лавку рядом.

— Я все слышал, — сказал я, предвосхищая его слова. — У нас, эльфов, очень тонкий слух.

— Знаешь, что говорит Явь по поводу укрывательства беглых рабов? — помолчав, сообщил полуорк. — Укрывателя и раба представить на суд князя. Раба сечь кнутом и клеймить, а укрывателю заплатить обиженному хозяину полную стоимость похищенного раба, да столько же в княжью казну. Шестидесяти серебряных звезд у нас нет, только те сорок, которые я привез…

— Какие шестьдесят? — изумился я. — Господин Ларсус «купил» меня у поселян всего за пять серебряных…

— Это никого не интересует, — отмахнулся Ухарь. — Такие, как ты, молодые мужчины стоят тридцать серебряных звезд на наших рынках. Значит, господин Ларсус назовет эту сумму или чуть побольше, скажем, сорок…

— Господин Туррус купил меня в Ирматуле за сто пятьдесят ирматульских серебреников, — вспомнил я.

— Ты смотри князю этого не скажи! Такие деньжищи со всего нашего квартала собирать придется! А то и дом продавать со всем добром, чтобы за одного тебя расплатиться! Хорошо, что ты сам сбежал, тебя не крали!

— Чего же хорошего? — вяло поинтересовался я.

— А того! Вора по Яви надлежит после уплаты виры сечь кнутом наравне с рабом, а потом отрезать правую руку! — Ухарь тряхнул кистью.

— Не продолжай! — остановил я полуорка. — Дайте мне дождаться темноты, а потом я уйду.

— Ну-ну. — Широкая ладонь легла мне на колено. — Вместе уйдем.

— Что?

— А то. — Ухарь смотрел на меня снизу вверх. — Ты, Данкор, единственный эльф в Вольных Княжествах, да еще с такой приметой. — Он дернул меня за прядку криво состриженых волос на затылке. — Пропадешь в одиночку… А за меня не бойся! Я — младший сын, семье от моего ухода большого урона не будет. В случае чего, родители просто от меня откажутся, и им не придется платить виру вместо меня! Сейчас снимем ошейник, — он потянулся, нащупывая замок, — мать чего ни то в дорогу соберет, и по холодку тронемся. А ты как думал? — поймал он мой удивленный взгляд. — Мы с тобой вместе сражались и выживали. Своих не бросаем… напарник!

История шестая

Гладиатор

— Встречайте! Встречайте Данха-и-Нура, знаменитого Убийцу!

Рев трибун, топот ног, свист, шум, гам.

Два высоченных темнокожих — с меня ростом! — раба подхватывают под локти и волокут вперед, из темноты на свет, навстречу крикам, шуму и гаму. Я упираюсь изо всех сил, рычу от напряжения сквозь стиснутые зубы. Ну сколько можно! Опять! Я так устал! Я ненавижу эту толпу! Я ненавижу людей! Я…

Сильным тычком меня отправляют точно на середину арены. Пробежав несколько шагов по песку, взрытому ногами предыдущей пары бойцов, резко останавливаюсь и даю себя рассмотреть. Рев трибун становится громче, слышатся пронзительные женские крики. Как? Тут есть женщины? По закону калимшана их и близко не должны допускать на гладиаторские бои. Сильно сомневаюсь, что они прошли сюда открыто — скорее всего, пробрались потихоньку, переодевшись в мужскую одежду, и старательно прячутся за чужими спинами. Только я с моим острым слухом могу различить женские голоса.

…Так, не отвлекаться! Не выходить из образа! Великолепный Данха-и-Нур живет только ради того, чтобы сражаться на арене, ему не до высоких материй.

На песок падают два меча. Я подхватываю их, раскручиваю в сверкающую «мельницу» и испускаю вопль, который со стороны кажется «боевым кличем», а на самом деле ору во всю глотку, чтобы перекричать толпу и показать, что готов к бою.

— Смотрите! Смотрите на великолепного Данха-и-Ну-ра! — надрывается глашатай. — Знаменитого Убийцу, настоящего живого эльфа! Кто рискнет и выйдет, чтобы сразиться с ним? Кто не боится северных варваров? Кого не страшит взгляд нелюдя?

Демонстрирую себя во всей красе — играю мышцами, вращаю клинками, двигаюсь по арене, не забывая показать ярость и ненависть. Нас, нелюдей, люди традиционно боятся, несмотря на то что лично мы, эльфы, очень давно не делали человечеству ничего плохого. Но с этим ничего не поделать — ведь орки постоянно выступают союзниками людей… Нет, вспомнил… во время Нисхождения Тьмы, когда только-только появившиеся орки атаковали остальные народы в союзе с гоблинами и драконами, у эльфов случались столкновения с людьми… Но это было так давно!

— Кто рискнет и выйдет, чтобы сразиться с…

— Я!

Так, все! Хватит мечтать! Работаем!

Он выходит с противоположной стороны. Невысокий по сравнению со мной бронзовокожий качок, играющий литыми мышцами. Лицо до половины закрывает маска — видна только выступающая вперед «орочья» нижняя челюсть. На шее — широкий кожаный воротник, частично прикрывающий плечи и ключицы, мускулистые руки расписаны татуировками до самых пальцев. Кожаные штаны расшиты бахромой и бисером и заправлены в высокие сапоги. У него кривой орочий талгат и круглый щит, окованный по краям железной полосой, — мощное оружие, если как следует засветить краем в лицо или грудь противника.