Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов

23.05.858, древодень. Катония, город Крестоцин, аэропорт "Горный щит"

— Что здесь делает такая толпа? — тихо спросил у напарника Бэцуни, спускаясь по лестнице из верхнего зала ожидания. — Никогда в жизни не видел столько журналюг сразу в одном месте. Или я ничего не понимаю в технике, или там девять спутниковых камер. Или десять, не знаю насчет того типа в оранжевой рубашке.

— Ты утреннюю летучку проспал, что ли? — удивился Дзэни, поправляя нагрудную эмблему службы безопасности аэропорта. — Там же все рассказывали… а, точно, ты на десять минут опоздал.

— Ага. Колесо проколоть умудрился с утра пораньше, пришлось на запаску на обочине менять, — нахмурился Бэцуни. — Что-то случилось?

— Давно тебе говорю: потраться на бескамерные, куда удобнее. Случилось, конечно. Сенсация мирового масштаба. Помнишь, бандиты с Западного материка пару периодов назад двоих похитили? Карину Мураций и Цукку Касарий? На свою голову украли, как выяснилось. Дамочки там взбунтовали местное население, военный переворот устроили и сегодня прилетают дневным рейсом из Грашграда. Нас специально из тамошнего посольства предупредили. Самолет уже сел, судя по табло, они скоро появятся. Не знаю, кто именно сообщил прессе, но язык я бы ему оборвал. Ты посмотри, что делают! Они же весь выход в зал загородили!

— Пойдем разгоним?

— Ага, разгонишь их, как же! — скривился Дзэни. — Потом попадешь в сюжет о грубости охраны, начнут полоскать на всю вселенную… Без меня, пожалуйста.

— Умеешь ты смотреть на мир темными глазами, — проворчал Бэцуни. — А если шеф за бездействие фитиль вставит?

— Вот пусть он сначала прикажет, а потом я пойду меры принимать. По крайней мере, не я крайним окажусь. Хотя… — охранник призадумался. — Наверное, сообщить ему лишний раз не помешает.

Он остановился на последней лестничной площадке, дважды стукнул указательным пальцем по сидящей в ухе пуговке рации и негромко забормотал себе под нос. Бэцуни с тоской посмотрел на волнующуюся толпу журналюг. Они столпились в сажени от раздвижных дверей из зала получения багажа, и ручеек выходящих пассажиров разделялся на две части, огибая. Разгонять их все-таки придется, что бы Дзэ ни говорил. Или хотя бы отодвигать в сторону. Тогда и в самом деле попадешь в какой-нибудь пакостный сюжет…

Дзэни перестал бормотать и какое-то время слушал. Потом вздохнул.

— Понял, конец связи, — буркнул он. — Пошли, Цун, работать. Как всегда: беспорядков не допускать, порядок, наоборот, обеспечить, препятствий не чинить. Ребята уже подтягиваются, сейчас начнем кантовать помаленьку… Ох, блин, не успели!

Казалось, выход в зал прибытия засиял, словно небольшое солнце: загорелось сразу два десятка разлапистых ламп бестеневой подсветки, торчащих за спинами телеоператоров подобно гигантским ромашкам. Бэцуни присмотрелся. Между раздвинувшимися зеркальными створками стояли две женщины — одна маленькая, хрупкая и плоскогрудая, похожая на мальчишку, в шортах и майке, и вторая, красавица с густой гривой черных волос и в платье необычного покроя. Бэцуни много раз видел грашских туристов — да и своих, закупившихся экзотической одеждой в грашградских магазинах — но такое платье ему еще не попадалось. Женщины замерли, вероятно, от неожиданности. Потом они переглянулись, синхронно пожали плечами, и красотка что-то сказала журналистам, указав рукой в сторону лестницы, на которой стояли охранники — точнее, на небольшое пустое пространство чуть в стороне от нижнего пролета. Затем женщины повернулись и пошли в указанном направлении, и небольшая толпа послушно потекла вслед за ними.

— А она молодец, — облегченно проговорил Дзэни. — Увела их с дороги. Похоже, разгонять никого не придется. Заодно послушаем, о чем говорят.

— Послушаем, — кивнул Бэцуни, наблюдая, как толпа приближается к лестнице. — Кто из них госпожа Карина? Высокая?

— Нет, маленькая. Да ты что? Ни разу ее по телевизору не видел?

— Вот делать мне больше нечего, кроме как всякую чушь смотреть!

— Зря. Она наш человек. Почетный член городской полиции Крестоцина и небесный хирург. Нескольким ребятам жизнь спасла в совершенно безнадежных случаях. Я с одним сам знаком, Токка его зовут. Токка Ясасий. В Третьем округе в спецотряде работает. Брали банковских налетчиков, и он получил очередь в упор. Бронежилет прошило насквозь, сердце зацепило, легкое в клочья порвало. В больницу привезли уже в состоянии клинической смерти. Она как раз дежурила той ночью. Душу пинками обратно в тело загнала, иначе не скажешь. Потом к нему другие хирурги толпами на экскурсию ходили, и никто понять не мог, как она ему сердце запустить умудрилась.

— Что, прямо толпами? — не поверил Бэцуни.

— Ну, может и не толпами, Токка приврать любит. Но ходили, тут я ему верю. Он шрамы показывал — в таких местах, что аж смотреть страшно. Вообще она в Первом округе вроде священного амулета, на нее только что не молятся. А может, и в самом деле молятся, не знаю. Вон, смотри, почетный эскорт.

К репортерам спорым шагом приближалась группа из десятка людей в форме патрульных и двух троллей и орка в штатском. Однако репортеры уже взяли женщин в оборот, окружив непроницаемым кольцом, и полицейские отошли чуть в сторону, ожидая завершения импровизированной пресс-конференции. Бэцуни перегнулся через перила лестничной площадки и принялся слушать.

— Мы готовы отвечать на ваши вопросы, — донесся до него звонкий голос Карины Мураций. — Но недолго. Нас ожидают. Кто первый?

— Телеканал "Весь мир"! — немедленно выкрикнул мужчина в первом ряду. — Госпожа Карина, госпожа Цукка, расскажите, каким образом вам удалось вырваться от бандитов? За вас заплатили выкуп? В каком размере? Откуда взяли средства?

— Нас не выкупали, — сообщила мелкая. — Вышло так, что мы совершенно случайно оказались в центре событий, которые привели к уничтожению Дракона и народному восстанию на контролируемых им территориях. Дракона больше не существует, и нас освободили повстанцы. Теперь в Сураграше формируется новое государство, а плантации маяки активно уничтожаются.

— Добавлю, — хорошо поставленным преподавательским голосом добавила черноволосая красавица, — что госпожа Карина слишком скромна. Благодаря своим мужеству и упорству, а также особым способностям и квалификации хирурга она стала символом перемен в Сураграше и фактическим катализатором восстания. Она лично в поединке убила главу одного из бандитских кланов, хотя и сама чуть не погибла. Народ Сураграша наградил ее титулом "Кисаки", что означает наивысшее доверие.