Николай Романецкий - Убьем в себе Додолу

Разумеется, не всякое убийство является преступлением. Тут все определяется намерениями и ситуацией. Скажем, убийство убийцы — иногда единственный выход предотвратить еще более гнусное убийство… В общем-то, в ритуале контроля решающее значение имеют ум и мудрость членов комиссии, и теоретически комиссия способна принять любое решение. Но глупцов в Контрольных комиссиях не бывает, это исключено системой отбора. И потому, когда раздался голос Стриги Быка: «Во имя Семаргла!» — Свет с удовлетворением открыл глаза. Настороженность чародеев как рукой сняло, все казались совершенно спокойными, но была в выражениях их лиц некая доля вины. Что ж, порядочный человек всегда стыдится ситуаций, когда жизнь заставляет его подозревать себе подобного в чем-то непорядочном…

Волхв подошел к проверяемому, снял с его головы Серебряный Кокошник и снова произнес ритуальную фразу:

— Ночь да не вошла в эту палату!

Свету вернули Кольцо, пожали ему десницу, похлопали по плечу и засыпали извинениями. Все было, как в первый раз. Но, как и в первый раз, он, даже сознавая необходимость процедуры, не мог избавиться от легкого чувства обиды. Надо думать, члены комиссии сами не единожды проходили через процедуру контроля и были хорошо знакомы с этим чувством. Потому и извинялись.

Стрига Бык вытащил откуда-то, по-видимому, заранее заготовленный протокол, члены комиссии расписались в нем. Поставил свой автограф и Свет. После этого Бык скрепил подписи печатью канцелярии Верховного Волхва, на чем заседание Контрольной комиссии и завершилось.

До собрания в палате оставалось еще более часа, и Свет, решив пообедать, отправился в трапезную Детинца. Едва он, с удовольствием вдыхая запахи, переступил порог, как его окликнули. Свет огляделся. Буня Лапоть был уже здесь, сверкал лысиной, махал из-за стола рукой.

— Садитесь, брат чародей, откушаем вместе.

Подлетел половой, принял заказ, быстро принес солянку в горшочках, свежий хлеб.

Буня целеустремленно работал ложкой, отвешивал поклоны знакомым. Еще не отошедший от пережитой процедуры Свет ел больше по необходимости. Когда подали телятину под грибным соусом, Лапоть сказал:

— Я не мог поговорить с вами до комиссии, сами понимаете — не имел права. — Он вдохнул аромат соуса, отрезал ножом кусок телятины и с удовольствием отправил в рот. — Утром среди паломников обнаружили прелюбопытнейшую девицу.

— Разве уже появились паломники? — спросил Свет.

— Да, ныне Верховный решил открыть доступ в Перынь на два дня раньше. Паломников ожидается больше, чем в прошлом лете… Так вот, один из щупачей, работающих с паломниками, обратил внимание на странную девицу. Мы бы хотели, чтобы вы тоже на нее посмотрели.

— Кто он, этот щупач?

— Его величают Репня Бондарь.

Свет хорошо знал Бондаря: когда-то они вместе учились в школе волшебников. И хотя после испытания Додолой Репне пришлось сделаться врачом, но чувствительности к аурам он не потерял (бывает такое чудо), и министерство безопасности систематически привлекало его к работе по выявлению лазутчиков среди желающих поклониться Пантеону. Щупач он был квалифицированный и, кажется, никогда не ошибался. Во всяком случае, Свету такие ошибки известны не были.

— Я съезжу туда, — сказал Свет.

Лапоть кивнул, и трапеза продолжилась.

Заседание палаты началось в три пополудни.

Собрались в полном составе — все тридцать семь чародеев. Помимо них, присутствовали приглашенные: министр безопасности, товарищ министра внешних сношений и личный представитель Великого князя Словенского. Приглашенные правом голоса не обладали.

Открыл заседание Кудесник.

— Глубокоуважаемые чародеи! Братия! Я думаю, нет нужды напоминать вам, по какой причине мы здесь собрались. Однако, прежде чем мы перейдем к обсуждению проблем, связанных с Паломной седмицей, я бы хотел напомнить, что одно решение не было принято нами еще на прошлом заседании. Речь идет об официальном допуске в имяслов христианских имен. Все вы помните, что обсуждение состоялось в прошлый раз. Хочу токмо поведать вам, какие решения приняты другими палатами. И палата великородных, и палата земских представителей допуск одобрили. Отношение волхвовата осталось неизменным.

Свет мысленно кивнул. Волхвы всегда были самым консервативным слоем общества, но, с другой стороны, там, где нет консерваторов, и общественная стабильность, как правило, отсутствует — кто-то же должен сдерживать розовых оптимистов, готовых подхватывать любую скороспелую инициативу велеречивых ослов от политики.

Но что касаемо официального допуска в обращение христианских имен, тут, конечно, волхвоват палку перегнул. Все равно петры и павлы — как и марины с софиями — живут во всех уголках Словении, и большинство из них вспоминает данные местным земским волхвом имена только в дни святителей. Как ни крути, а препятствовать этому процессу стоило бы лишь в том случае, если бы страна стремилась к изоляции и в изоляции этой было бы спасение от грядущих бед.

По-видимому, подобным образом рассуждал не один Свет, потому что через три минуты палата чародеев Государственной думы тридцатью голосами против одного при шести воздержавшихся проголосовала за официальный допуск христианских имен к регистрации.

Затем слово было предоставлено товарищу министра внешних сношений. Товарищ министра одернул камзол, поправил на груди пышные франкские кружева.

— Судари чародеи! Я уполномочен Великим князем ознакомить вас с нынешней международной обстановкой. — Он обвел глазами присутствующих. — На сей день главной угрозой для Великого княжества Словенского по-прежнему остается Скандинавская империя. Польское королевство в настоящее время занято своими проблемами с Австро-Германией. Угроза Уралу уменьшилась в связи с тем, что у Золотой Орды возникла напряженность с басурманскими государствами. Во всяком случае рубежных конфликтов, подобным тем, что были тридцать лет назад, в ближайшее время не предвидится. — Он снова обвел глазами членов палаты. — Что касаемо Скандинавии, то за лета, прошедшие опосля поражения в последней войне, благодаря помощи Аглиции и Франкии, Стокгольм в немалой степени восстановил свои международные позиции. В настоящее время Скандинавское внешнеполитическое ведомство возобновило систематические консультации с Ригой, а в самой Балтии поднимает голову партия воссоединения, ставящая своей целью приведение страны под крыло Карла XXII. Официальная Рига, правда, вкусив независимости, не спешит возвращаться в объятия варягов, да и мы, со своей стороны, приняли кое-какие меры, заключив, в частности, с Балтией договор о гарантиях безопасности. Однако позиции сторонников Карла в правительственных кругах Риги остаются достаточно серьезными. Разумеется, Стокгольм желал бы иметь возможность угрожать Ключгороду с обеих сторон Чухонского залива. Как вы понимаете, значение портового Ключгорода для нашей страны остается непреходящим, поелику транспортные потоки через Мурман все-таки в достаточной степени ограничиваются климатическими условиями. И потому восстановление блокады Словении в Варяжском море Стокгольм ставит своей главной стратегической задачей. Кроме того, Карл, вестимо, желал бы вернуть территории, потерянные Скандинавией по Готландскому договору 1955 лета.