Таурон Де - Хроники Фирнберга

Даже в самом Фирнбергском герцогстве отношение к магам очень подозрительное, но не сравнится с южными королевствами, где колдунов стараются казнить. А слухи о том что маги могут жить гораздо дольше простых смертных порождали особенно много подозрений и зависти к тем, кто якобы хранить секрет.

Но правда жизни заключалась в том, что секретом этим простой человек не смог бы воспользоваться. Потому что предрасположенность к долголетию магов складывалась за многие годы особого владения волей и мыслью. Большинство народа, завидующего магам, просто не в состоянии так внутренне изменить себя. Пришлось бы отбросить догмы, стать самостоятельнее до глубины души, бороться с ленью мышления и превзойти силой духа свое тело.

Сам Лацарус не считал себя магом, только начинал свои поиски. А в Фирнберге он рассчитывал найти настоящих мастеров из тамошней гильдии алхимиков.

В возможности чародейского долголетия предчувствовалось особое спокойствие неторопливой, прочувствованной до совершенства, размеренной жизни. Тогда жизнь перестает быть торопливой крысиной суетой и наконец можно почувствовать себя хозяином собственного бытия.

Достаточно аптекарь постранствовал по миру, ему хватит неприятных переживаний для чтобы составить впечатление о странах где ему не очнь хочется оставаться. И на север он отправится не совсем с пустыми руками. Все же кое-какие знания удалось наскрести и на юге.

До границ Фирнберга, то есть до великой реки, недалеко, но в нынешние времена ему разумнее отправится в обход, через территорию нейтрального государства. А это значит, что путь увеличивался многократно.

Но уходить надо. Лацарус не сомневался, что на спокойствие бытия и долголетие ему здесь рассчитывать нет смысла. Он опасался не самой войны, а когда начнут искать врагов и чужаков, чтобы разжигать военную истерию. Скорее всего начнут хватать всех кто хоть чем-то отличается от окружающих и называть шпионами. Без этого вовлечение простолюдинов в войну редко получается. Это уже начинается.

Неприятное, противное предчувствие…

А ведь совсем недавно жизнь в королевстве казалась вполне терпимой и относительно свободной и даже чем-то напоминала порядки соседнего Фирнберга. Но как же быстро все изменилось и как все изменились. Аптекарь и не подумал бы здесь пожить, если бы так было с самого начала. И Лацарусу уже начинало казаться что простонародье только казалось мирным, только сейчас показав истинную суть полную нетерпимой злобы и мракобесия.

Ему приходилось останавливаться на ночлег в придорожных тавернах и там же ужинать, слушая о чем разговаривают люди вечерами.

— Всех грамотных надо отправлять на каторгу, — рассуждал невысокий пожилой человек. — От умных один вред, особенно от тех кто книги читать умеет. Для пользы государства они не нужны. Полезный тот кто кровь за родину проливает или землю пашет.

— Но как же если надо дом построить или еще-чего нибудь сложное? А если лекарство приготовить? — осторожно вмешался аптекарь.

— Это грамотные и на каторге смогут. В неволе они лучше работают. Воли книгочеям давать нельзя. А от лекарств один вред. Если кому-то суждено умереть по божьей воле то никакие снадобья не помогут.

Аптекарь не стал возражать. К подобному отношению он привык.

— Да зачем? — вмешался рядом сидящий. — Всех этих колдунов под нож! Чтобы и думать о них потом не надо было.

Лацарус молчал. В этой стране со злобным быдлом теперь он мог спорить только в мыслях.

На следующее утро аптекарь продолжил путь.

2

За месяц до этих событий совсем другой человек шагал по пыльной, нагретой солнцем грунтовой дороге с жесткими колеями от тележных колес. Вокруг расстилались поля под ярким солнцем. Так жарко на юге Фирнберга бывает иногда несколько дней подряд, но не часто.

В траве за обочиной стрекотали насекомые, а по краю дороги начинал цвести цикорий, подсказывая, что лето перевалило середину.

С безоблачного полуденного неба доносится крик, похожий на крик коршуна, только протяжнее и ниже, пронзительный крик хищной птицы, странно переходящий в рычание.

Этот крик знаком всем путешественникам Фирнберга, для привыкших к странствиям он звучит успокаивающе, означая, что дорога под присмотром, что все в порядке, что не просто птица неспеша парит в небесах.

Незнакомец заметил, что приближается, быстро снижаясь, грифон. Кажется он собирался не пролететь мимо, а приземлится рядом.

Птицезверь тяжело дышал, измученно взмахивая крыльями при посадке. Глядящему на это усталому путнику, было сложновато представить как у пернатого хватает усердия летать в такую жару.

Грифон еще несколько раз взмахнул крыльями, остановился на земле, пытаясь отдышаться. Его бока тяжело вздымались, как у загнанной лошади.

— Путник, не подскажешь, где здесь находиться ближайший источник? — приветливо обратился грифон.

— Вон там, где деревья, — человек указал на край поля в нескольких сотнях шагов отсюда, — я как раз иду в ту строну.

— Тогда летим со мной, — позвал грифон. — Покажешь?

На грифоне были одеты ремни для ношения всадника.

— Держись за ремни.

Странник усомнился, что он, такой уставший, сможет донести, но грифон попытался убедить в обратном. Наверняка специально увеличивает себе нагрузки ради тренировки. Не жалел собственных сил, зная, что скоро может хорошо отдохнуть.

Крылатый сел, чуть привстав на задние лапы, подзывая к себе человека. Надо встать прижавшись спиной к его груди и крепко пристегнуться в нескольких местах. Но и человеку для полета с грифоном желательно носить не любую одежду, лучше специальную, в которой предусмотрены крепления. Тогда руки будут относительно свободны, а иначе придется вцепляться обоими за ремни.

— Ты быстро сам пристегнулся. Уже имел дело с грифонами?

— Да, я прежде служил в ордене… — соврал человек.

На грифоне, без полного комплекта всадника, держаться трудновато, но лететь предстояло недалеко. Странник подивился выносливости этого существа. Крылатый взвился в воздух, и человек увидел, что земля резко ушла вниз.

Грифон мчался над полем и попутчик с восторгом видел как оно пролетает внизу. Как от ударов крыльев по воздуху прогибается невысокая пшеница.

Полет закончился очень быстро, недалеко от полосы раскидистых деревьев вдоль реки.

Пробившись через крапиву и лопухи, человек и грифон оказались в желанной тени высоких вётел, нависающих над речкой. Вода тонким слоем струилась по светлому галечному дну. Солнце местами пробивались сквозь листву и игриво подсвечивало некоторые его участки.