Мерседес Лэки - Стрелы королевы

На мгновение она потеряла ориентировку, словно увидела поляну чужими глазами. Показалось даже, будто она и кто-то иной на миг слились в одно целое — странное, но отчего-то не пугающее ощущение. Потом все прошло.

— Ну, откуда бы ни взялось это имя, как-то мне звать тебя надо, — заявила Тэлия Спутнику. — Пусть будет Ролан. Подожди, Ролан, дай только разложить вещи на просушку и вернуться за ведрами, и я приготовлю ужин для нас обоих.

Она щедро насыпала Спутнику зерна, затем взяла примеченный еще раньше закопченный горшок, чтобы сварить себе каши с сушеными фруктами. Ролан расправился со своей порцией прежде, чем каша поспела, и с чрезвычайно довольным видом улегся на траве на расстоянии вытянутой руки от Тэлии. В траве звенели насекомые, тихо шуршала листва. Тэлия прислонилась спиной к стене Приюта, глядя, как свет костра играет на шкуре Ролана. Она чувствовала себя удивительно счастливой.

— Чего я не понимаю, — сообщила она Спутнику, — так это почему ты убежал. Спутникам ведь не положено убегать от хозяев, верно?

Ролан только смотрел на нее большими умными глазами.

— Надеюсь, ты знаешь, куда мы едем, потому что мне это точно невдомек. И все же рано или поздно мы должны повстречать Герольда. Уверена, уж он-то будет знать, что с тобой делать.

Она принюхалась к поднимающемуся из горшка пару. Судя по всему, каша была готова; Тэлия веткой вытащила горшок из огня и, дождавшись, пока остынет, принялась за еду. Ложки в Приюте не нашлось, пришлось есть руками.

— В самом деле чудно, что ты появился в такой подходящий момент, — сказала она Спутнику. — Если бы не ты, меня поймали бы еще до темноты или же я сама бы сдалась и вернулась в Усадьбу. — Тэлия раздумчиво поглядела на него. — Вряд ли… вряд ли ты явился для того, чтобы спасти меня, а? Да нет, это смешно. Я не Герольд, я всего лишь девчонка-крепковерка, просто чудачка Тэлия. Чего ради тебе меня спасать? Кроме того, если бы ты хотел меня выручить, то явился бы не один, а с Герольдом, разве не так? — Она грустно вздохнула. — Как бы я хотела быть твоим Герольдом. Я бы с радостью жила вот так всю жизнь.

Ролан кивал головой, словно соглашаясь; глаза его были закрыты. Теперь, когда в желудке появилось чувство приятной сытости, Тэлия обнаружила, что и сама начинает клевать носом. Лес кругом стал казаться черным и неприветливым, земля, на которой она сидела — жесткой и холодной, и Путевой Приют выглядел очень заманчиво для девочки, которой доселе редко доводилось проводить ночь под открытым небом, а уж тем более в одиночестве.

— Ладно, раз ты собрался на боковую, то и я тоже лягу.

Тэлия подгребла золу и угли к горшку, чтобы остатки каши не остыли до завтрака, потом нарвала несколько охапок высокой травы и выстелила стоявший в Приюте топчан. Это не заняло много времени; когда она устроилась, Ролан подошел и улегся поперек входа, как сторожевая собака. Тэлии показалось, что не успела она коснуться затылком травяной подушки, как уже провалилась в сон.

Проснулась она от птичьих трелей; возле топчана стоял Ролан, тычась мордой ей в плечо. Спросонок Тэлия не сразу сообразила, где находится; потом все вдруг встало на свои места. Она выпрыгнула из своего гнезда, свитого из душистых трав, и обняла Ролана за шею, переполненная благодарностью за то, что все вчерашнее ей не приснилось.

Она быстро расправилась с завтраком, потом, как смогла, привела в порядок себя и свое пристанище. Присыпала остывшую золу землей, испытав легкий укол вины: она знала, что приличия требуют пополнить уменьшившийся запас дров, но без топора сделать это было попросту невозможно. Утешало только то, что на дворе стояла середина лета, а не середина зимы, да и извела она совсем малую толику изрядного, судя по всему, запаса. Тщательно ликвидировав все следы своего пребывания в Приюте, Тэлия оседлала Ролана, и они рысью двинулись обратно к Дороге.

Утро пролетело быстро. Не только потому, что каждый миг с Роланом казался Тэлии наслаждением и чудом, но и потому, что теперь ей было на что посмотреть. Густые леса начали уступать место возделанным полям; вдали виднелись пасущиеся стада, а в тени деревьев несколько раз мелькали увитые плющом хижины. Вскоре после того, как солнце оказалось в зените, Дорога сделала поворот, нырнула и привела в селение, раскинувшееся в небольшой долине.

Тэлия не могла удержаться и изумленно озиралась по сторонам: эта деревня совершенно не походила на ближайшее к ее родной Усадьбе селение, в котором ей несколько раз случилось бывать. Крепковеры одевались во все темное, самым ярким из допустимых тонов был тускло-рыжий, а здешние жители, казалось, все без исключения предпочитали наряды крикливой птичьей расцветки. Даже последние оборванцы носили алые или синие шарфы или ленты в волосах. Некоторые (судя по виду, люди зажиточные, которые не имели дела с грязной работой и могли не бояться испачкать наряд) щеголяли в цветных тканях с ног до головы. Даже дома, украшенные яркими рисунками на фоне чисто выбеленных стен и такими же расписными ставнями, имели праздничный вид. Дома эти тоже показались Тэлии очень странными: они были настолько малы, что в них могло жить не больше одного мужчины, его Первой Жены и нескольких детей! Для Младших Жен и их малышей места там явно не хватало.

Может, у каждой Младшей Жены есть свой собственный дом, подумала Тэлия и хихикнула, представив себе неприличную (но очень смешную) картину: как Муж, высунув язык, ночь напролет носится из дома в дом, полный решимости выполнить свой супружеский долг перед каждой из Жен.

В довершение всего это ухоженное и процветающее селение не было обнесено тыном — поразительное зрелище для человека, привыкшего видеть ограды и частоколы даже вокруг необитаемых мест.

Завидев мужчину, стоявшего на пороге первой же хижины, притулившейся у обочины Дороги, Тэлия осадила Ролана. Похоже, перед ней был стражник или что-то в этом роде: вся его одежда, от сапог до шапки, была одинакового ярко-синего цвета. За спиной у человека висел короткий колчан со стрелами, и Тэлия заметила, что к стене хижины прислонен арбалет.

Девочка встревожилась не на шутку: ее опыт говорил, что мужчины (особенно облеченные властью) — это существа, которых следует опасаться. В их власти казнить или миловать членов своей семьи; они определяют, какая награда ждет послушных и какое наказание — ослушников. Сколько раз Старейшины или Отец приговаривали Тэлию к порке или «изгнанию» за гораздо меньшую провинность, чем то, что она натворила за последние два дня? Сразу и не сосчитаешь. С какой стати незнакомцу обходиться с ней мягче? Тоже выпорет так, что не встанешь, — или, что еще хуже, отправит обратно в Усадьбу. И все же с кем-то поговорить придется: она в дороге уже почти сутки, но так и не нашла никаких указаний на то, откуда взялся Спутник. Лицо мужчины казалось открытым и дружелюбным, и Тэлия, собравшись с духом, обратилась к нему: