Маргарита Дорогожицкая - Грибная красавица(СИ)

- Помилуйте, благородная госпожа, сегодня раскупили партию рабов для прислуги. Никого не осталось. Остались одни отбросы. Новая партия из Гарднего ожидается через неделю. Уверяю вас, я вам отберу самого лучшего!

- Раб мне нужен сегодня, а через неделю ты можешь свой товар заткнуть себе в то место, которое у тебя останется от уха.

Толстяк рухнул на колени.

- Пощадите, госпожа!

Глаза стремительно накрывала красно-черная пелена. Краем сознания я понимала, что сейчас просто заколю толстяка, и у нас с Антоном опять будут проблемы. А ведь тут уже куплен дом, открыто дело. Я вцепилась в плечо мальчика и прохрипела:

- Антон, уведи его отсюда, иначе за себя не ручаюсь...

Антон подскочил к толстяку и вытащил его из павильона. Я глубоко вздохнула. Хотелось рвать и метать, биться головой об стену и рыдать взахлеб. Причем делать все это сразу вместе.

Я подняла голову, огляделась и громко крикнула:

- Кто из вас умеет рисовать? Выкуплю и дам шанс на нормальную жизнь! - в конце фразы голос сорвался, получилось плохо.

Клетки молчали. Толстяк был прав, остались одни неликвиды: старые рабы, которые не в состоянии работать, молодые, но слишком изувеченные или больные, чтобы иметь хоть какую-то ценность. Я была в отчаянии. Мне нужен чертов рисовальщик.

- Хорошо, а кто хотя бы обучен грамоте? Есть такие?

Сзади меня раздался шелест. Я стремительно обернулась, готовая отразить удар, но сзади стоял старец. Стоял и насмешливо смотрел. Если бы только я могла прибить эту чертову мару. Я швырнула в него кинжал, который благополучно прошел сквозь и попал в костяк клетки. Тихий гомон прошелся по невольничьим рядам. Внутри клетки зашевелились лохмотья. Бледная тень, только отдаленно похожая на человеческое существо, подняла голову и взглянула на меня.

Знаете, я уже была на пороге истерики. Если у вас хотя бы раз была истерика, то вы наверняка знаете, как легко в нее соскользнуть и как сложно остановиться. Когда каждый всхлип порождает рыдание, а каждый вздох несет новую обиду, когда икота вперемешку с распухшим носом не дают дышать, когда начинаешь задыхаться, и когда совсем уж нет сил, только тогда истерика умирает. В мучительной агонии. Бабка умела выводить меня из детской истерики, просто влепив звонкую пощечину. Истерика вмиг улетучивалась. Так и сейчас. Я захлебнулась в глазах теплого летнего моря, бирюзово-синего, с темными искрами на поверхности. Прозрачное марево прекрасного летнего утра окутало меня. Побережье моря, солнце купается на горизонте в рассветной прохладе, смуглая темноволосая девушка в белой воздушной тунике на берегу, ее ноги ласкает морская вода, девушка рисует, рисует рассвет и море, и себя на берегу. Ее картина повторяет пейзаж, а картина на картине повторяет рисунок, и так до бесконечности. Закружилась голова, словно меня затягивало в бесконечный водоворот, перехватило дыхание.

- Ты! - я ухватилась за прутья клетки. - Как тебя зовут?

Тень молчала. Глаза уже были тусклые и серые, как зимнее северное море. Я перевела дыхание. Руки дрожали.

- Послушай меня. Ты умеешь рисовать, я знаю. Я хочу тебя купить. Слышишь? Я могу дать тебе свободу.

Тень все также молчала, безразлично покачиваясь в неслышном ритме. Что же делать?

- Антон! - заорала я. - Тащи сюда торговца.

Прибежал испуганный Антон, сзади неуверенно топал торговец. Я не сводила глаз с женщины. Ее состояние было очень плачевно. Через лохмотья просвечивали ребра, руки были в коросте и кровоподтеках различной давности, на ноге зияла страшная смрадная язва.

- Кто она? - кивнула я торговцу.

- Это выбрак. Завтра будем отправлять на рудники, хотя вряд ли она переживет плавание.

- Как ее зовут?

Торговец замялся.

- Благородная госпожа, у рабов нет имен, только номер. Ее номер - 18412.

- А что с ее историей? Откуда она, как оказалась в рабстве, и как давно?

- Простите, я не знаю. Она прибыла месяц назад с кораблем из Мирстены. Меня не интересовали такие подробности.

- Оставь нас на минуту, - я махнула торговцу и прислонилась лбом к прутьям клетки, не сводя глаз с невольницы. - Утро... побережье моря.... девушка в белом .... это ты....рисуешь рассвет...настоящий талант.

Тень вздрогнула словно от удара хлыстом.

- У тебя все было: талант, красота, молодость, достаток. Что же с тобой произошло?

Тень молчала, но в глазах появилась боль и отчаяние.

- Послушай меня. В жизни всегда есть место ....

- Надежде? - я вздрогнула от голоса невольницы, он был подобен скрежету ржавого кинжала по стеклу. Горечь насмешки сводила скулы.

- Нет, надежда - то пустое. В жизни должно быть место цели. Если у тебя есть цель, ты живешь. Когда теряешь ее, ты уже мертва, даже если еще дышишь и ходишь. Каждый сам выбирает себе судьбу, слышишь? Надо просто правильно выбрать себе цель. У тебя есть цель?

Тень молчала.

- Послушай, тебе плохо, знаю. Но я пережила много худшее... Знаешь, как больно от холода в сырых подвалах? Когда перестаешь ощущать собственные пальцы, синяки продолжают ныть, а кости болеть? И самое страшное - это ощущение, как замерзают твои чувства, когда теряешь последнее - собственный разум... Но я выжила и сейчас стою перед тобой. А мои враги... Они прокляли тот день, когда ... Впрочем, неважно. Я могу тебе помочь, соглашайся.

Тень зашлась в сухом горячем кашле.

- Зачем вам помогать, если вы итак можете меня купить? Какое вам дело до меня? Оставьте меня в покое, дайте умереть...

- Мне не все равно! Ты должна хотеть рисовать и быть в состоянии это делать. Умение рисовать - это талант, часть души. Я могу купить твое тело, но не душу. Пожалуйста, скажи, что будешь рисовать. Ты не представляешь, как мне нужен твой дар!

Тень мрачно скривилась в жалком подобии улыбки.

- Ну раз нужен, значит буду рисовать. Только не пожалейте потом ....

Я подскочила к перепуганному торговцу.

- Сколько за нее?

- Пятьдесят золотых, - не моргнув глазом, ответила толстяк. Боится меня, но свое не упустит.

- За выбрак? Не смешите меня. Даю двадцать пять, и то, только чтобы время не тратить на споры.

- Я не могу... - заканючил тот, и я схватила его за шкирку, встряхнула и тыкнула лицом в прутья клетки.

- Не зли меня. Я очень, слышишь, очень тороплюсь. Да, кстати, как думаешь, управитель Варгес заинтересуется твоими темными делишками с торговцами из Мирстены?

Толстяк часто-часто заморгал.

- Мирстена ведь теперь в составе опального вояжества Чорногерии? А торговля с отступниками запрещена, а?

- Ладно-ладно, забирайте, - торговец устало махнул рукой.