Гарри Тертлдав - Лис и империя

— Постарайся убедить Араджиса, что я не хочу воевать, — произнес он с нажимом. — В противном случае я бы уже запер тебя в своем замке, а сам бы отправил к его землям войска.

— Как я уже говорил, лорд король, я передам все, что тобой было сказано, — отвечал Мэрланз. — Но опять же, как я уже говорил, не думаю, что это что-то изменит. Король Араджис скажет, что ты не хочешь войны сейчас, именно в этот момент, а не вообще. — Он вызывающе выпрямился. — Можешь ли ты утверждать, что мой король будет не прав?

— Йо, конечно, могу, — ответил Джерин. — Если бы я хотел войны, я мог бы начать ее когда угодно. А я ни разу не напал на Араджиса за все минувшие двадцать лет.

Он вздохнул. У него был дар (а может, проклятие) насквозь видеть многое, и других людей тоже.

— Впрочем, на это Лучник ответит, что единственная причина, по которой я этого не сделал, состоит в том, что я не был готов к войне с ним, а теперь подготовился. — Он почувствовал, что очень устал, — Отправляйся домой, Мэрланз. Довольно скоро мы с Араджисом попытаемся уничтожить друг друга. Посмотрим, у кого это лучше получится.

Воины, сопровождавшие посла Араджиса, давно подготовили свои колесницы к обратному путешествию. Покорность, с которой Джерин отнесся к неотвратимости предстоящей войны, кажется, подействовала на Мэрланза сильнее, чем все предыдущие доводы. Встав на подножку своей колесницы, он повторил:

— Я постараюсь настоять на сохранении мира. Клянусь отцом Даяусом, постараюсь! Но послушает ли меня Лучник?

— Если он тебя не послушает, то, возможно, его убедят доводы заточенной бронзы. — Джерин махнул привратникам: — Опустите подъемный мост.

Привратники в сторожке принялись вращать ворот. Из него с лязгом поползла бронзовая цепь, звено за звеном. Лис снова махнул, на этот раз Мэрланзу Сырое Мясо.

Мэрланз, казалось, хотел сказать еще что-то. Но потом коротко поклонился и хлопнул своего возничего по плечу.

Оси колес заскрипели, и колесница покатилась. Вторая, в которой находились сопровождавшие посла воины, двинулась следом. Копыта лошадей загромыхали по настилу моста. Мэрланз все еще смотрел через плечо на Лиса, когда возничий повернул лошадей к югу и колесница скрылась из поля обзора, ограниченного узким проемом ворот.

Джерин мог бы забраться на крепостной вал и глазеть на Мэрланза с высоты, пока тот не превратится в мелкую точку, но какой в этом толк? Вместо этого он отправился в главную залу и велел принести себе эля. Там сидел Карлан, сын Вепина, меланхолически резавший на кружки колбасу. Оторвавшись от своего нехлопотного занятия, он сказал:

— Значит, будет война, лорд король?

— Боюсь, что да, — ответил Джерин, — Я не знаю, как отказать Бэлсеру в его просьбе. Очевидно, Араджис, в свою очередь, не знает, как ему позволить мне принять феодальную присягу Бэлсера. Если это не готовый рецепт войны, тогда я не знаю.

Карлан с размаху воткнул нож в кружок колбасы. Он сунул его в рот, прожевал, проглотил. И лишь после этого вынес вердикт:

— Это будет нам дорого стоить.

— Спасибо, что сказал, а то я сам не догадывался, — огрызнулся Джерин.

Управляющий едва не подавился куском колбасы — он всегда был чувствителен к саркастическим выпадам господина. Джерин похлопал его по спине:

— Ну-ну, успокойся. Да, это дорого, но не смертельно.

— Полагаю, что нет, лорд король, — сказал Карлан. — Ни одно из ваших предприятий не было еще смертельным, хотя гореть мне в самом жарком аду, если я понимаю почему. — Он склонил голову набок. — Может быть, это магия?

Джерин одарил управляющего самым загадочным из своих взглядов.

— Возможно, — ответил он, отчего Карлан явно занервничал.

Джерин некогда изучал колдовство. В городе Элабон, еще до того, как Элабонская империя отделилась от своих северных территорий. Ему пришлось вернуться на родину, а его обучение магии, как и многим другим дисциплинам, так и осталось незавершенным. Трокмуа убили его отца и брата, в результате чего он унаследовал титул барона и взял на себя соответствующие обязательства. Джерин тогда желал этого примерно так же, как длиннозуб мечтает о боли в клыке.

Несмотря на свое ненасытное любопытство, он после возвращения в родной замок вовсе не собирался активно практиковаться в магической области. Что может быть опаснее, чем чародей-недоучка, особенно для себя самого? Лис покачал головой, еще раз задумался над этой мыслью, но ничего более опасного придумать не смог.

Правда, это соображение, взятое им на заметку еще в давние времена, не мешало ему время от времени прибегать к помощи магии. Удивительно, до чего может довести человека отчаяние, подумал он. Когда сталкиваешься с колдуном из племени трокмуа, вздумавшим вдруг стереть тебя в порошок, или с чудовищами, вырвавшимися на волю из подземелий, или с нашествием гради и их свирепых богов, риск, сопровождающий любое колдовство, становится не таким уж пугающим.

До сих пор ему удавалось выжить — это лучшее, что он мог сказать о своих магических опытах. Подумав так, Лис помотал головой, как бы отбрасывая излишнюю скромность. Творимые им заклинания, от которых у него волосы вставали дыбом, в итоге достигали намеченной цели. Колдун-трокмэ по имени Баламунг как-никак уничтожен, чудовища (кроме Джероджа с Тармой) водворены назад в свои мрачные пещеры, а гради вновь отброшены к океану и загнаны в единственный замок на побережье.

А поскольку он, Джерин, не убил себя в процессе творения колдовства (хотя шансов на то было много), его друзья, так же как и враги, решили, что он и впрямь замечательный чародей. Главное тут — самому не возомнить о себе нечто подобное и не попытаться на этом играть, тогда все будет в порядке. К тому же, считая, что он обладает настоящим магическим даром, люди лишний раз призадумаются, прежде чем ему прекословить.

Вот и Карлан не стал перечить своему лорду. Он сказал:

— Тогда я буду готовиться к войне с уверенностью, что все обойдется… хотя и не понимаю, как к ней надо готовиться.

Это было уже чересчур. Джерин снова покачал головой:

— Готовься так, будто все пойдет наперекосяк. Нарисуй в своем воображении самые мрачные картины. Постарайся подумать, что надо запасти, чтобы преодолеть обрушившиеся на нас невзгоды. А потом радуйся, если все обернется хотя бы чуть-чуть лучше, чем ты ожидал.

«Если такое вообще возможно», — добавил мрачно его внутренний голос.

— Понимаю, лорд король. — Карлан помолчал в нерешительности, затем добавил: — Простите меня, лорд король, но вы зачастую размышляете скорее как крепостной, чем так, как должны мыслить, по моим представлениям, знатные лорды. Мне всегда казалось, раз уж у знатных господ так много всего, то им незачем беспокоиться о каких-то невзгодах.