Маргит Сандему - В ловушке времени

Винснес достал из бумажника и протянул Натаниелю покоробившееся фото, на котором команда была запечатлена под капитанским мостиком.

— Вот их двоюродный брат, — показал Винснес. Натаниель кивнул.

— Этот человек мертв. Его носит где-то в море. Только он был уже мертв, когда его швырнули за борт. Ну что, Эллен, осилишь?

Она кивнула, лицо ее было бледно.

— Тогда вот что, Винснес, — сказал Натаниель. — Вечером мы будем на «Стелле».

— Превосходно! — закричал старый морской волк и расплылся в такой широкой улыбке, что его замечательные искусственные зубы могли очутиться и за бортом.

В этот вечер Натаниелю пришлось пожалеть о своем решении отправиться на старом пароме в его последний рейс.

3

Капитан Винснес, как истый рыцарь, помог дамам сойти по трапу на берег.

— Всегда питал слабость к женщинам, — признался он Туве после того, как помог сойти Эллен. — Хочешь, я тебе что-то скажу?

— Можешь себя не утруждать, — процедила Тува. Но старик не сдавался.

— Было время, я укрощал их, как укрощает цирковых лошадей дрессировщик. И малютки становились совсем ручными.

— А теперь все наоборот, — ласково проговорила Тува. — Почему бы тебе не полягаться и не поржать!

Беспрекословно опустившись на четвереньки, шкипер принялся взбрыкивать, испуская самое что ни на есть настоящее конское ржание.

— Винснес, да ты чего это? — сказал, сойдя на берег, какой-то мужчина. — Куражишься перед девицами? Постыдился бы!

Тува была в ударе.

— А теперь ты собака, — сказала она. — Ну-ка задери ногу возле той тумбы.

Винснес послушно задрал ногу — и обмочился.

— Тува! — рявкнул Натаниель, обернувшись и увидев, что приключилось. — Сейчас же иди сюда!

Она чуть было не забыла про старика: небрежно взмахнув рукой, расколдовала его и побежала догонять Натаниеля с Эллен.

Натаниель был в ярости.

— Тува, он же милый, славный старик!

— Пресмешной, — заключила она.

— Если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, тебе придется плохо, по-настоящему плохо, — пригрозил ей Натаниель.

— Ха!

Тува приотстала от поднимавшейся вверх по дороге пары. Она уже успела понять, как много значит для нее дружба с Натаниелем — а он идет себе и распинается перед этой… этой…

«Я брошу ее в море, — подумала она, чувствуя себя глубоко несчастной и одинокой. — Вот что я сделаю!»

Натаниель был в затруднительном положении. Взять с собой девушек к фру Карлберг он не мог. И то же время ему не хотелось оставлять их вдвоем. Он видел, какой ненавистью горели глаза у Тувы, и не хотел рисковать. Он понимал, чем вызвана ее горечь. Он слишком явно выказывал свои чувства к Эллен.

Наконец он принял решение. Пусть Эллен купит себе таблетки от морской болезни и поджидает его в местном кафетерии. А Туву придется взять с собой, ничего не поделаешь. Иначе она смертельно обидится и станет еще враждебнее относится к Эллен. Эллен же, напротив, поймет его. Так он надеялся.

Объявив о своем решении, он увидел, с какой торжествующей улыбкой Тува посмотрела на Эллен и стиснул зубы.

Вручив пятидесятикроновую купюру единственной девушке, которую он когда-либо желал, Натаниель сказал:

— Вот! Считай, что это тебе на хозяйственные расходы!

У Эллен повлажнели глаза.

— Это самое прекрасное, что ты мог мне сказать, — прошептала она.

Он с грустью погладил ее по щеке.

— Если бы это могло стать явью! Если б только нам было позволено встречаться как всем нормальным людям, а то мы как незадачливые детективы, сталкивающиеся в ходе расследования какой-то невероятной тайны.

Эллен долго стояла и смотрела им вслед.

Тяжело вздохнув, она отправилась в торговый центр, где купила все необходимое для поездки, а так как после парома земля все еще ускользала у нее из-под ног, то она зашла в кафетерий. Не то чтобы она была голодна, но у нее разыгрались нервы, и она надеялась, что чашка кофе поможет ей успокоиться. Она с отвращением оглядела аппетитные, щедро сдобренные майонезом бутерброды на стойке, от запаха еды ее даже передернуло, но после того, как она промерзла на палубе, приятно было очутиться в тепле.

Вскоре она обнаружила, что все же проголодалась, и от суммы, которой ее снабдил Натаниель, осталось всего ничего. У нее завязался разговор с симпатичной женщиной, одиноко сидевшей за соседним столиком. Когда Эллен сказала, что поплывет на «Стелле», та поежилась.

— Я тоже, только я ужасно боюсь! Можно, я пойду с тобой? Я на днях плавала на ней и видела такое!

— А, так это была ты? — удивленно сказала Эллен. — Я об этом слышала. Расскажи-ка!

— Нет, по-моему, это было дней пять тому назад. Народу в тот вечер было раз-два и обчелся. Знаешь, никто не хочет плавать на «Стелле» после ее возвращения, во-первых, она в ужасном состоянии, а во-вторых, говорят, там водятся привидения. Я в это, конечно, не верила, но не успела я войти в салон на корме, как смотрю, у стены около скамьи кто-то стоит, спиной ко мне, причем насквозь мокрый. Услышав меня, он стал поворачиваться, и тут меня обуял такой ужас, что я бросилась бежать, даже не разглядев его лица. Его так и не нашли, хотя искали повсюду. Ну а мокрые следы, их видели многие, и до этого и после, а кто-то слышал даже шаги, которые раздавались непонятно откуда. Братья Странн утверждают, что это призрак с корабельного мыса.

— Они твои родственники?

— Странны? Слава богу, нет! Вот Фредриксен, тот…

Она запнулась, вид у нее был смущенный.

— Это который упал за борт? Он твой родственник?

— Н-нет, не совсем… Я… у меня есть девочка, ей сейчас четырнадцать. Она от него. Только мы не были с ним расписаны.

— Я понимаю, — с участием сказала Эллен.

— Это было ужасно, когда он умер, ведь мы ждали, что он признает Бьёрг своей дочерью, но после его смерти ей ничего не досталось Ее даже не упомянули, а все его имущество поделили его племянники. Те самые братья Странн.

— Он был богат? — поинтересовалась Эллен, у которой одно за другим возникали всевозможные предположения — и так же быстро рушились.

— Нет, вовсе нет! У него здесь только и был, что плохонький домик. Но я надеялась, что девочке останется хоть какая-то память. Он был привязан к ней, понимаешь, всегда спрашивал, как она, что с ней. Это мои родители были против, чтоб мы поженились, он частенько-таки закладывал, понимаешь?

Эллен кивнула.

— Возможно, он и собирался сделать что-то для девочки, — сказала она в утешение. — Но он так неожиданно умер.

— Да нет, он был конченый человек, и он это знал. Печень!

«Самоубийство? — подумала Эллен. — Но тогда при чем здесь крики ужаса и погнутые перила?» Нет, ни одна из ее блестящих гипотез не подходила.