Андрей Руб - Камешек в сапоге

Поймав на секунду его острый и внимательный взгляд, случайно брошенный в мою сторону, я понял, что от молитвы он весьма и весьма далек. Может он конечно и монах, но взгляд у него уж больно профессиональный.

Следом за ним за ним ввалилась Юлька в короткой футболке со странной надписью: "Пожертвуйте денег на силикон!". Увидев вид сзади, детина в углу гулко сглотнул и сразу прилип к ней глазами. А Юлька, увидев меня, радостно завизжала и кинулась ко мне.

Обняв меня со всей мочи, она обцеловала мне все лицо. И при этом умудрялась нести невменяемую чушь:

— Я знала… я знала… ты нас спасешь…

Дав чуть выплеснуться эмоциям, я услышал в коридоре голос матерившегося Чики. Он влетел внутрь и не переставая орать кому-то невидимому:

— И не хрен меня током бить, я так иду! — на последней фразе он знакомо подпрыгнул, как перед этим монах. — А-а-а...  Бес! И ты здесь?! Живой! И вижу даже прибарахлился? — Чика жизнерадостно улыбаясь, пошел ко мне поздороваться.

— Прибарахлился.

— А волосы где?

— Чика, ты не поверишь! Пришлось за шмотки рассчитаться! — это я, произнес трагическим театральным шепотом с огромным надрывом.

Чика жизнерадостно заржал. Ухватив меня и Юльку обеими руками, он обнял нас, радуясь.

— Я говорил тебе Юлька, что он вывернется.

— А я верила!

— А если верила, чего ж тогда ревела?

— На будущее… — совершенно нелогично ответила она.

— Это на какое будущее? — возмутился я.

— Ну-у… — она задумалась. — А вообще тебе идет. Ты так выглядишь мужественнее.

— Да-а — чисто женская логика. — Опа? А это кто?

Не переставая болтать со своими спутниками я, тем не менее, продолжал привычно контролировать периметр.

В зал вошел… Нет, не так. В зал — восшествовал, весьма прикольный персонаж. Он был одет в синий костюм в тонкую красную полоску, белоснежную рубашку со стоячим воротником и в начищенные черно-белые штиблеты. На его голове красовался котелок, а в руках была трость. Персонаж живо мне напомнил двадцатые годы.

Восшествовав в кают-компанию, он приподнял котелок — здороваясь со всеми, и вежливо поклонился. Причем я могу поклясться, что видел синюю искру разряда, воткнувшуюся ему чуть ниже спины, а он даже сумел не поморщиться. Вот это выдержка!

«Это все, капитан», — прозвучал голос в моей голове. «Знакомьтесь».

— Ладно, постойте пока там, — я отправил своих спутников  в сторону. — Начнем, пожалуй, познакомиться с коллективом.

Я поклонился присутствующим.

— Итак, здравствуйте господа. Давайте знакомиться. Я — Андрей Терновский, по кличке — Бес.

Монах неодобрительно уставился на меня.

— Назначен капитаном.

— Джорджет Пасс —  дворецкий, сэр.

— Рыцарь — Баярд Пьер дю Террайль, — детина опустил меч и гордо выпрямившись чуть склонил голову — поклонился.

Джорджет с сильным удивлением покосился на него и поклонился ещё раз. Похоже, он его знает.

— Симеон… — поклонился следующим монах.

—  Негусто.

Монах развел руками.

— А ты не случаем не Сименон Саровский будешь? — решил приколоться я. Поскольку из Симеонов пока припоминался только этот. Насколько я помню, он был святым.

— Нет. Аз жил в селе Меркушине.

— Это где?

— Верстах в пятидесяти от Верхотурья.

— Симеон Верхотурский… — …святой. Вот бл…, — я прикусил язык. — А поведай мне отче, какой ныне год?

— Семь тыщ сто пятидесятый от Сотворения мира, — не задумываясь, ответил монах. — И почему ты назвал меня святым? — монах строго уставился на меня своими темными глазами.

«Так. 7150 — 5508 = 1642. Значит  — тысяча шестьсот сорок второй от Рождества Христова», — моментально пересчитал я, в привычные мне даты. «Сходится. Где-то в это время он и жил».

— Я не силен в богословии, но из всех святых… особенно Симеонов… я помню только двух. Старца — Симеона Саровского... Ты такого не знаешь?

Монах отрицательно покачал головой.

— …или тот был Серафим..? — пробормотал я себе под нос. — Нет? Ну, значит он жил после тебя. Но я точно знаю самого знаменитого до революции святого… — я сделал паузу. — Не догадался?

Монах снова отрицательно покачал головой.

— Святого… Симеона Верхотурского.

Монах слегка впал в ступор. Мне тоже, кстати, было слегка не по себе.

— Откуда ты можешь это знать? — его взгляд уперся в меня. — …Бес, — он так произнес это слово, как плюнул.

— Читал я — придурок, до ху… много, в общем… отче. И разного. А кличка — Бес, у меня не от того, о чем ты подумал. А сокращение от слова — «безбашенный».

Монах смотрел на меня пытаясь переварить мой «сленг». У него совершенно другие ассоциации на это. И к словам он относится совершенно по-другому.

— Безбашенный — это… — я вполголоса перебирал варианты синонимов, — .…сумашедший, …юродивый, …безрассудный… О! От слова — отчаянный! Вот от этого такую кличку и дали. Язык у нас очень сильно изменился, отче.

— И бога вы забыли, — с вселенской тоской во взоре, констатировал Симеон. — Совсем. Беда это ваша.

 «Ну надо же?! Живой святой! Во прет-то… и что-то мне подсказывает, что и это ещё не всё. Чувствую, хлебну я… полной ложкой. И что-то подсказывает, что это будет не варенье. Не, ну надо — святой. Скажи кому — не поверят».

— А ты рыцарь, не подскажешь, какой ныне год? — обратился я Баярду.

— Апрель, тысяча пятьсот двадцать четвертого.

— Ты, похоже, тоже знаменит.

— Я достойно сражался во многих битвах.

— В честь тебя даже вроде как один форт назвали — Баярд[1], — поразмышлял я вслух.

— И чем он знаменит?

— Игру в нем организовали.

— Игру?! — рыцарь тоже подзавис.

— У нас это дело сильно развито. Что-то вроде турнира — для черни, — словоохотливо пояснил я.

— Для черни? — рыцарь снова пытался переварить невозможное.

— Да. Смотрит это вся Франция. Ну не вся… миллионов двадцать-тридцать — так точно.

«Всё — завис», — констатировал я, поглядев на его лицо. «Культурологический шок!»

— Ну, и теперь очередь Джорджа. Какой сейчас год?

— Джорджет, с вашего позволения сэр, — неимоверно чопорно поправил он меня. — Сейчас четырнадцатое апреля одна тысяча девятьсот двенадцатого года.

— И где ты находился, перед тем как попасть сюда?

— Мы плыли на пароходе «Титаник», сэр.

«Зашибись! Вот это я попал!».

— Джорджет, а ты, похоже, слышал про нашего спутника?

— Да, сэр. Несомненно.

— Ну тогда просвети меня. А то я в истории не силен.

— Рыцарь — Баярд Пьер дю Террайль, — он ещё раз чопорно поклонился в сторону детины, — без сомнения является одним из самых знаменитых рыцарей в мировой истории.