Майк Резник - Аванпост

— С монеткой я могу и не выиграть, — ответил я. — В карты не могу проиграть.

— Ты проиграл пятью минутами раньше, — указал он.

— Только потому, что пытался провести тебя. Это неэтично, и я получил по заслугам. А здесь будет честная игра.

— Что-то твоя идея меня не заинтересовала, — ответил он. — Я уже выиграл все твои деньги. Какой смысл мне ими рисковать?

— Ладно, я увеличу ставку.

Я успел заметить улыбку, мелькнувшую на лице пришельца, прежде чем оно превратилось в непроницаемую маску, и понял, что он у меня на крючке.

— У тебя больше нет денег. Что еще ты можешь поставить на кон?

— Скажи мне, чего бы тебе хотелось.

— Ладно, я поставлю все, что у меня есть, против упомянутой тобой ставки… с одним добавлением. Если я выиграю, ты поможешь мне убить всех в «Аванпосте» и в суде подтвердишь мое право собственности на это заведение.

— Заметано, — ответил я.

* * *

— Что значит — заметано? — взревел я. — Ты согласился убить меня, Барда и, возможно, Эйнштейна?

— Я же собирался провести его, — улыбнулся О’Грейди. — Вы все знаете поговорку, что честного человека надуть невозможно. С инопланетянами она справедлива вдвойне.

* * *

Я наблюдал, как Ник Грек тасует карты (перешел к рассказу О’Грейди), а поскольку умел тасовать не хуже его, то понял, что первой фигурной картой будет валет пик, после которого шла девятка бубен.

— Раз уж в открытом покере я брал карты первым, — сказал Ник Грек, — право начать эту игру принадлежит тебе.

Я видел, что он рассчитывает на мой отказ. Этим я подсказал бы ему, что точно знаю, как лежат карты, а потому он просто не стал бы играть дальше, забрал деньги, а меня упек в военную тюрьму. Поэтому я согласился.

В казино, помимо троих телохранителей пришельца, находилось десятка два людей, пара канфоритов и домирианец. Я подождал, пока они соберутся у нашего стола, объяснил им, как и на что играем, вскрыл первую карту, тройку, и положил перед собой.

Ник вскрыл шестерку. Я вскрыл еще одну тройку, Ник — восьмерку, я — двойку, он — пятерку, я — десятку, он — четверку.

И он и я знали, что следующая карта — валет. Я ее взял, приподнял, чтобы взглянуть, и тут же положил перед собой рубашкой вверх.

— Эй, что происходит? — воскликнул Ник.

— Ничего, — ответил я. — Тяни карту.

— А что у тебя?

— Девятка. Твоя очередь.

— Я тебе не верю. — Ник потянулся через стол и перевернул валета картинкой вверх. — Ага! — торжествующе воскликнул он.

Я повернулся к ближайшему зрителю.

— Что он только что сделал?

— Он открыл валета пик, — ответил мужчина.

— Что ты видел? — спросил я другого.

— То же самое. Он вскрыл твоего валета.

— А на что я ставил?

— На то, что он вытащит фигурную карту раньше тебя.

— Нет! — возразил я. — Я ставил на то, что он откроет фигурную карту раньше меня. Так и вышло.

Ник, конечно, поднял шум, но на моей стороне было двадцать человек, все с оружием, и его трое телохранителей, конечно же, не могли им противостоять. Поэтому, потратив полчаса, чтобы найти хоть одного, кто подтвердит, что его провели (а так, собственно, и было), он расплатился и в ярости отбыл.

Что же касается меня, я проиграл все, что выиграл у него, и вернулся, чтобы узнать, как идет война. Можете представить себе мое разочарование, когда я узнал, что она закончилась до того, как я смог сделать ставку на ее исход.

* * *

— Потрясающе! — вырвалось у Барда, который лихорадочно заполнял страницу за страницей.

— Слушай, я не хочу, чтобы этот трюк стал широко известен до моей смерти. Я чуть не потерял все, потому что они узнали про открытый покер. На этом трюке я рассчитываю хорошенько заработать.

— Люди, которые купят книгу Вилли, едва ли сядут с тобой за карточный стол, — хмыкнул Макс.

— Все равно, я хочу, чтобы до моей смерти эти сведения хранились в тайне.

— Мы можем тебя убить, — предложил Макс, — и все разрешится наилучшим образом.

— Я никак не могу понять, а чего мы участвовали в этой войне? — ответил О’Грейди. — Я не разбогател, ты не стал более приятным собеседником.

— Время от времени надо выпускать пар, — объяснил необходимость войны Катастрофа Бейкер.

— Но есть же и другие способы, — возразил преподобный Билли Карма. — Потому-то Бог и создал два пола.

— Тебе бы еще раз заглянуть в учебники по биологии, преподобный, — посоветовал ему Большой Рыжий. — Там черным по белому написано, что есть планеты, где Бог создал пять полов.

— Неужто ты в это веришь? — спросил Билли Карма.

— Я на них бывал.

— Да? На днях я общался с Богом на эту тему, так Он говорит, что создал два и на этом остановился. Если где-то и больше полов, то остальные созданы дьяволом, чтобы запутать тебя.

— Если ты думаешь, что меня это запутало, тебе надо бы посмотреть на них, — хохотнул Большой Рыжий.

— Может получиться любопытное исследование по групповой динамике, — вставил О’Грейди. — Оставить их одних холодной ночью и… ВАУ!

— В каком смысле, вау? — недоуменно переспросил преподобный Билли Карма.

— ВАУ никак не связано с темой… — О’Грейди замолчал, вытаращившись на вошедшую Силиконовую Карни.

Белоснежный наряд сидел на ней, как вторая кожа, хотя и с первой у нее был полный порядок.

— Никогда не видел тебя в белом, — отметил Макс, когда она продефилировала к пустому столику и села. — Мы подались в девственницы?

— Мы были медсестрой, — ответила она. — По крайней мере до недавнего времени.

— Не знал, что на Генрихах есть госпитали, — удивился я.

— На Элизабет Йоркской был госпиталь пришельцев, — ответила Мать Земля. Повернулась к Силиконовой Карни. — Но я тебя там не видела.

Сие означало, что Карни там не было. Такого зрелища люди не забывали, даже женщины.

— Когда мы все покинули «Аванпост», я рассудила так, — объяснила Силиконовая Карни. — Вы, в большинстве своем, герои и воины, когда как у меня совсем другие таланты.

— Готов под этим подписаться! — воскликнул преподобный Билли Карма.

— В общем, полетела на Траян III, — продолжила она, игнорируя вдохновившегося ее словами преподобного, — где развернули военный госпиталь, и попросилась в медсестры.

— И как у тебя пошли дела? — спросила Мать Земля.

— Поначалу неплохо, — ответила Силиконовая Карни. — Старшая медсестра сказала, что я пробуждала в умирающих желание жить, лишь проходя мимо их кроватей.

Даже Макс, который всегда находил возможность прокомментировать сказанное другим, принял слова Карни как должное. Кивнул, словно бы говоря: «Естественно, они хотели пожить еще, наконец-то увидев, за что сражались».