Майкл Муркок - Город Зверя. Хроника Кейна

— Но не может быть, чтобы все это возникло неизвестно откуда. Должна быть какая-нибудь причина. Наверное, какой-то диктатор заразил весь город своим безумием, — сказал я.

— В Сенд-Амриде правят Одиннадцать, они равны между собой. Но ты прав, есть диктатор, который властвует над городом: он царит во всем мире безраздельно, и это продолжается много веков и тысячелетий — если, конечно, истории о бессмертных шивах были всего лишь выдумкой.

— Ты говоришь о Смерти, — сказал я.

— Да, и Смерть в Сенд-Амриде наводит на всех ужас.

— Но что за Смерть царит здесь?

— Болезнь — чума. Диктатор Смерть принес страх, и этот страх привел к господству Одиннадцати и их теории.

— А какая у них теория? — спросил Гул Хаджи.

Врач хотел было ответить, но вдруг глотнул воздух ртом и поспешил прочь туда, откуда пришел.

— Уходите! — успел шепнуть он нам. — Уходите сейчас же!

Его страх подействовал и на нас, и мы уже собирались выполнить то, что прозвучало, как приказ, когда впереди на одной из темных улиц показалась странная процессия.

Около сотни крепких мужчин несли на своих плечах гигантский портшез — что-то типа кареты, закрепленной на носилках. Эти люди шли как один. Мне приходилось видеть армии на марше, но даже в самом дисциплинированном отряде солдаты не могут двигаться с такой фантастической точностью, с какой шли люди, несущие на плечах этот портшез.

В портшезе были двое — я видел их через окошки, расположенные по бокам. Они сидели неподвижно, напряженно, неестественно прямо, с застывшими лицами. Глядя на них, нельзя было сказать, что они были живыми людьми, как нельзя было сказать этого о людях, несущих портшез. Я никак не ожидал увидеть подобную картину на Марсе, где человеческой личностью дорожат, несмотря на бесконечные битвы и сражения, то и дело возникающие в повседневной жизни. Какая бы то ни было регламентация жизни совершенно чужда Марсу. Все мое существо было возмущено этим зрелищем, от бессилия и ярости я не мог сдержать слез. Возможно, тогда я не мог бы их объяснить, они просто появились у меня на глазах, а объяснение я нашел позднее, но это не важно. Это зрелище оскорбило меня до глубины души, оскорбило мои чувства и мой разум. Я своими глазами увидел то безумие, о котором говорил полусумасшедший врач.

Я знал, что Гул Хаджи был оскорблен видом этой процессии не меньше меня.

К счастью, мы люди разумные и смогли одержать верх над своим первым инстинктивным побуждением. Хорошо, что у нас есть способность контролировать свои поступки, но жаль, что иногда приходится ею пользоваться, чтобы убедить себя, что действовать не нужно. Мы решили выждать и разузнать побольше об этом ужасном месте.

Отступать я не собирался, я решил бороться. Я дал себе клятву, что, даже если это будет стоить мне жизни, даже если мне суждено будет потерять все, что мне дорого, я избавлю Сенд-Амрид от порчи, так как она грозила уничтожить не только один этот город, но и весь Марс.

Глядя на приближающуюся процессию, я и не подозревал, что мне нужно будет сделать, чтобы выполнить свою клятву. Я не осознавал ее скрытого значения.

Но даже если бы я все знал заранее, я бы не свернул. Решение было принято, клятва произнесена, и я чувствовал, что Гул Хаджи также дал себе клятву, подобную моей, — он был моим другом, и у нас с ним было много общего. Мы стояли и ждали, пока процессия приблизится к нам.

И вот они рядом, они остановились.

Один из сидящих в портшезе наклонился вперед и холодным голосом, лишенным каких-либо эмоций, спросил:

— Зачем пришли Сенд-Амрид?

Я был поражен манерой, в которой был задан вопрос. Я почувствовал, что человек с мертвой маской вместо лица мог говорить только так, и никак иначе.

Что-то заставило меня ответить языком более цветистым, чем тот, которым я обычно говорю.

— Мы прибыли к вам с открытой душой, чтобы просить народ Сенд-Амрида об одолжении. Мы просим вас о помощи, взамен которой можем предложить только нашу благодарность.

— Какая помощь?

— У нас неисправен мотор. У нас есть воздушный корабль моей собственной конструкции с мотором, который вы не найдете больше нигде на Марсе.

— Какой мотор?

— Принцип его действия очень прост. Я называю его двигателем внутреннего сгорания, но думаю, название вам ничего не объяснит.

— Он работает?

— Сейчас нет, поэтому мы здесь, — ответил я, призвав на помощь все свое терпение. Неполадки с мотором потеряли свое значение перед лицом проклятия, висевшего, по точному замечанию того врача, над городом и его жителями.

— А принципы верны? — спросил человек с мертвым лицом.

— Ну да, — ответил я.

— Если он работает — хорошо, если нет — плохо, — выдал мой собеседник.

— А вы можете работать? — спросил я, совершенно взбешенный скрытым смыслом его вопросов и особенно последнего заявления.

— Сенд-Амрид работает.

— Я имею в виду, вы можете починить мой мотор? — спросил я.

— Сенд-Амрид может все.

— Вы почините мой мотор?

— Сенд-Амрид не знает: если Сенд-Амрид починит мотор, это будет хорошо для Сенд-Амрида?

— Это будет хорошо для нас, и поэтому безусловно хорошо для Сенд-Амрида.

— Сенд-Амрид должен это обсудить. Вы идете с нами.

— Думаю, нам лучше остаться за городом, в нашем воздушном корабле, а утром мы узнаем ваше решение.

— Нет, это плохо. Мы вас не знаем.

Меня поразили невероятно примитивные доводы моего собеседника. Теперь я понимал, что имел в виду врач, когда сказал, что Человеку не осталось места среди Механизмов, созданных Зверем. Оглядываясь назад, я радуюсь, что все так случилось, ибо я осознал наконец, чем именно был для меня мой Марс. Не думай, проклятие, нависшее над Сенд-Амридом, было еще более чуждым Марсу, который я любил, чем оно чуждо Земле. И наверное, именно из-за того, что Марс был совершенно не готов справиться с опасностями, нависшими над Сенд-Амридом, я посчитал своим долгом истребить болезнь как можно скорее.

— Однако я все же думаю, нам будет лучше подождать за стенами Сенд-Амрида, — сказал я. Конечно, я собирался попробовать починить мотор и побыстрее добраться до Варнала, чтобы привести оттуда подмогу. С одной стороны, как человек, не терпящий посягательств на свою свободу, я понимал, что правители Сенд-Амрида вряд ли захотят подчиниться чужой воле, но с другой стороны, решение было принято, и в душе я знал, что был прав. Я поклялся тогда же, что буду избегать кровопролития и насилия насколько это возможно, так как знал, что насилие бесплодно, оно вызывает в ответ только насилие, и пролитая кровь порождает в будущем океаны крови.