Галина Романова - История одного эльфа

На дворе, под развесистой яблоней у поспешно накрытого стола, собралась целая толпа народа. Родители, два брата (старший с женой и детьми), три пока еще незамужние сестрицы, соседи и дальние родичи. Все благоговейно и довольно смотрели, как вернувшийся из-за границы младший сын неторопливо ест кашу с молоком, и затаив дыхание ловили его скупые слова, повествующие о поездке и последующих приключениях. Подробности он расскажет родичам позже, сидя у печи или на завалинке, чтобы потом те понесли вести друзьям и соседям. И поползут слухи и сплетни, по пути обрастая подробностями, как круги от брошенного в воду камня.

Но парень замер, не донеся ложку до рта, и все разом обернулись, когда на улице послышались лай собак, вопли детворы, а потом через забор удивительно легко, учитывая рост, перемахнул чуть ли не налысо стриженный незнакомец в поношенной одежде и с ошейником на горле.

Какое-то время все смотрели друг на друга. Я, эльф (ибо, как вы уже догадались, это именно я преодолел забор своего нового знакомого!), на орков, полуорков и людей, а те – на меня, как на чудо природы.

– Ну-ну, – наконец нарушил молчание Ухарь, медленно опустив ложку.

– Понимаю, – я шагнул назад и чуть не уперся лопатками в забор, – ты не слишком рад меня видеть, но мне просто некуда больше идти…

– Сбежал, значит, – криво усмехнулся полуорк.

– Сбежал, – кивнул я.

– Как ты узнал, где я живу?

– Спросил.

– Вот просто так взял и спросил? – еще шире усмехнулся тот.

– Сначала я нашел орочий квартал, а потом…

Ухарь отвел от меня взгляд и покосился на невысокого, даже какого-то щуплого орка, судя по всему – своего отца. Тот стоял как столб, уперев руки в бока. Остальные – люди, полуорки и еще один пожилой орк – сгрудились рядом и не сводили с меня глаз.

– Что стоишь, как неродной? – усмехнулся Ухарь. – Проходи, садись!

Я подошел, сел на лавку напротив. Стол для меня оказался слишком низким, колени упирались в столешницу.

– Ешь. – Наемник пододвинул мне свою миску с кашей. – Голодный небось!

Я осторожно взял ложку, зачерпнул каши… Не то чтобы я привередничал, просто прекрасно понимал, что сейчас происходит, и ждал: родители Ухаря вот-вот меня остановят и выгонят из-за стола. Но никто не пошевелился и не сказал ни слова – только переглядывались между собой. От этих переглядываний у меня кусок застревал в горле, и я смог осилить только половину.

– Проводи его в дом, мать, – сухо промолвил Ухарь, когда я отодвинул от себя миску. – Не бойся – не сглазит!

Смысл этого странного высказывания дошел до меня позже, когда вместе с немолодой женщиной к дверям метнулась молодая орчиха-полукровка. Оттолкнув свекровь, она кинулась к висевшей в дальнем углу колыбели, выхватила из нее сонно вякнувший сверточек и выбежала на улицу.

В низкой избе-полуземлянке было сумрачно, пахло землей, овощами и человечьим духом. Женщина усадила меня у печи на лавку и, зачем-то внимательно оглядевшись по сторонам, выскочила вон. Я остался сидеть, невольно рассматривая помещение. Семья, судя по обилию сундуков и пестрым половикам и полавочникам, была зажиточная.

Снаружи, приглушенные плотно прикрытой дверью, раздавались голоса. Хозяева говорили все сразу, иногда перебивая друг друга и шикая на детей. Захныкал, мешая слушать, младенец. До моего острого слуха долетали отдельные слова, которые тем не менее понемногу проясняли общую картину:

– Ошейник… не заметить трудно… через весь город… Явь говорит… вместе несколько дней… сечь кнутом… дойдет до князя… жизнь спас… нигде не спрячется… беглый…

Впрочем, я и не надеялся ни на что другое. Просто ворота были распахнуты, на меня никто не обращал внимания… Они наверняка даже не думали, что я решусь просто так встать и уйти. А я? О чем думал я, когда вставал и уходил? Уж конечно, не о том, что хочу остаток дней прожить рабом. Тем более что мне, эльфу-долгожителю, ждать «конца своих дней» о-очень долго.

Появление Ухаря прервало мои размышления. Полуорк махнул мне рукой и присел на лавку рядом.

– Я все слышал, – сказал я, предвосхищая его слова. – У нас, эльфов, очень тонкий слух.

– Знаешь, что говорит Явь по поводу укрывательства беглых рабов? – помолчав, сообщил полуорк. – Укрывателя и раба представить на суд князя. Раба сечь кнутом и клеймить, а укрывателю заплатить обиженному хозяину полную стоимость похищенного раба, да столько же в княжью казну. Шестидесяти серебряных звезд у нас нет, только те сорок, которые я привез…

– Какие шестьдесят? – изумился я. – Господин Ларсус «купил» меня у поселян всего за пять серебряных…

– Это никого не интересует, – отмахнулся Ухарь. – Такие, как ты, молодые мужчины стоят тридцать серебряных звезд на наших рынках. Значит, господин Ларсус назовет эту сумму или чуть побольше, скажем, сорок…

– Господин Туррус купил меня в Ирматуле за сто пятьдесят ирматульских серебреников, – вспомнил я.

– Ты смотри князю этого не скажи! Такие деньжищи со всего нашего квартала собирать придется! А то и дом продавать со всем добром, чтобы за одного тебя расплатиться! Хорошо, что ты сам сбежал, тебя не крали!

– Чего же хорошего? – вяло поинтересовался я.

– А того! Вора по Яви надлежит после уплаты виры сечь кнутом наравне с рабом, а потом отрезать правую руку! – Ухарь тряхнул кистью.

– Не продолжай! – остановил я полуорка. – Дайте мне дождаться темноты, а потом я уйду.

– Ну-ну. – Широкая ладонь легла мне на колено. – Вместе уйдем.

– Что?

– А то. – Ухарь смотрел на меня снизу вверх. – Ты, Данкор, единственный эльф в Вольных Княжествах, да еще с такой приметой. – Он дернул меня за прядку криво состриженых волос на затылке. – Пропадешь в одиночку… А за меня не бойся! Я – младший сын, семье от моего ухода большого урона не будет. В случае чего, родители просто от меня откажутся, и им не придется платить виру вместо меня! Сейчас снимем ошейник, – он потянулся, нащупывая замок, – мать чего ни то в дорогу соберет, и по холодку тронемся. А ты как думал? – поймал он мой удивленный взгляд. – Мы с тобой вместе сражались и выживали. Своих не бросаем… напарник!

История шестая

Гладиатор

1

– Встречайте! Встречайте Данха-и-Нура, знаменитого Убийцу!

Рев трибун, топот ног, свист, шум, гам.

Два высоченных темнокожих – с меня ростом! – раба подхватывают под локти и волокут вперед, из темноты на свет, навстречу крикам, шуму и гаму. Я упираюсь изо всех сил, рычу от напряжения сквозь стиснутые зубы. Ну сколько можно! Опять! Я так устал! Я ненавижу эту толпу! Я ненавижу людей! Я…

Сильным тычком меня отправляют точно на середину арены. Пробежав несколько шагов по песку, взрытому ногами предыдущей пары бойцов, резко останавливаюсь и даю себя рассмотреть. Рев трибун становится громче, слышатся пронзительные женские крики. Как? Тут есть женщины? По закону калимшана их и близко не должны допускать на гладиаторские бои. Сильно сомневаюсь, что они прошли сюда открыто – скорее всего, пробрались потихоньку, переодевшись в мужскую одежду, и старательно прячутся за чужими спинами. Только я с моим острым слухом могу различить женские голоса.