Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

левую руку, показав обрубок запястья. — Или они отсекут руку, а потом приготовят ее и съедят. — Новоприбывшие дрогнули, несмотря на текущие слюни от окружавших яств.

К стражникам, прихрамывая, подошел старик, чтобы поприветствовать.

— Новые рабы? Сколько? — Лицо его было таким морщинистым, что походило на высушенную солнцем изюмину. Глаза старика блуждали по новичкам. — Десять. Очень хорошо. Король Скорбь уже давно не заменял работников бастиона.

Стражник только хмыкнул и подтащил Бэннона к морщинистому старому рабу, радуясь избавлению от своих подопечных. Это дело казалось ему унизительным.

Старик взял кухонный нож и перерезал веревки на запястьях Бэннона, затем методично повторил те же действия с остальными, освобождая пленников и бормоча себе под нос:

— Двадцать буханок хлеба, три бочонка соленой рыбы, пять тарелок маринованных скальных водорослей, по одной на каждый стол. — Когда он разрезал путы одной рабыни, она упала, но старик подхватил ее за окровавленные запястья и заставил подняться. — На это нет времени! У всех нас есть работа. Если король Скорбь разочаруется в угощениях, тогда он съест тебя.

Бэннон не думал, что это была пустая угроза.

— Соленая рыба, копченая рыба и свежая рыба для короля, — продолжил бормотать старик, а затем тяжело вздохнул. — Хотя король ненавидит рыбу. И козлятину не любит. — Он обратился к новоприбывшим: — Меня зовут Эммет, и я здесь, чтобы помочь вам — помочь служить королю Скорбь. Большинство рабов бастиона долго не живут, но я здесь уже десять лет, дольше любого другого пленника. Следуйте моим наставлениям, и я позабочусь, чтобы вы выжили.

— Зачем тебе это? — требовательно спросила Лила.

— Мне нужны помощники. — Эммет понизил голос, хотя из норукайцев на кухне была лишь рослая женщина у дальнего входа, которая стояла со скучающим и разочарованным видом. Он собрал новоприбывших и прошептал заговорщицким, настойчивым тоном: — Я помогу вам остаться в живых, но вы должны меня слушаться. Если доставите проблемы, король сломает вам кости и не даст им правильно срастись — просто чтобы вы помнили о своем проступке. — Он посмотрел вниз на свою искалеченную ногу.

Лила согнула пальцы и нахмурилась, глядя на свои изодранные запястья.

— Моя цель — убить как можно больше норукайцев. Вот почему я позволила схватить себя. Я собираюсь освободить Бэннона, а потом сбегу. — Она посмотрела на испуганных рабов, думая, что они слабы. — Если будете полезны, мы можем взять вас с собой.

Эммет дрогнул.

— Так ты не выживешь! Норукайцы убьют тебя. Поверь мне, я видел это много раз.

— Ты меня не знаешь, — сказала Лила.

— И меня, — добавил Бэннон. — Она Морасит, а я прошел через тренировочные ямы Ильдакара. Возможно, у нас будет больше шансов, чем у наших предшественников.

— Тогда я не смогу помочь вам выжить, — застонал глубоко опечаленный Эммет, а потом резко вскинул голову, качнув седыми волосами, забранными в хвост, и переключился на текущие дела. — Прямо сейчас у нас полно работы. Расстанетесь со своими жизнями позже, когда закончится пир. Сейчас нет времени приводить кого-либо из вас в порядок и не до свежей одежды. Но ты… — Он посмотрел на Лилу и ее скудный черный кожаный наряд. — Да, тебе я дам старый серый балахон, чтобы прикрыться.

— Я горжусь своим телом, — оскорбилась Лила. — На мне облачение Морасит.

— Этот наряд делает тебя объектом вожделения. — Эммет выглядел взбешенным. — Хочешь, чтобы тебя передавали от стола к столу в пиршественном зале, полном похотливых норукайцев и норукаек?

— Они могут попытаться, — сказала Лила. — И пожалеют.

Бэннон вспомнил искалеченного Лилой насильника на борту змеиного корабля, но повторять этот опыт он больше не хотел.

— Лила, лучше не привлекать к себе внимания, — попытался он ее убедить. — Давай сами выберем время для битвы. Не сейчас.

Эммет принес серое изодранное шерстяное одеяние, и Бэннон взмолился:

— Просто надень это.

— Возможно, ты прав, мальчишка, — признала она и натянула бесформенный балахон, скрывший ее тело. — Но мне это не нравится.

Эммет заломил руки:

— Пойдемте, пора подавать еду. Капитан Ларс уже в пиршественном зале, и скоро прибудет король Скорбь. От вас требуется прислуживать.

— Возможно, меня заставят приносить им еду, — сказала Лила, — но прислуживать я не буду.

Когда старик сглотнул, на его обвисшей шее собрались морщины.

Он покачал головой:

— Я искренне надеюсь, что все вы переживете эту трапезу.

Глава 51

Кракенобойный корабль быстро шел по морю, направляясь на север, к Танимуре. С помощью дара Никки призвала попутный ветер, который не только натянул покрытые заплатками паруса, но и разогнал зловоние, пропитавшее судно. Все беженцы сошли с борта «Преследователя» в Серримунди, и теперь корабль был почти пуст. Капитан использовал эту возможность, приказав команде заняться починкой и чисткой судна.

— Соскребите хотя бы несколько слоев засохшей слизи. Я хочу видеть текстуру дерева.

— Слизь? Прежде вы называли это лаком, капитан! — со смехом отозвался один из мужчин с оголенным торсом. У него не хватало передних зубов, из-за чего он шепелявил.

— Порадуйте меня, — улыбнулся Джаред. — Уже скоро мы покроем все новой слизью кракена. Если заметим очередное чудище, я готов к охоте.

Команда одобрительно загомонила, но Никки не желала ни малейшей задержки.

— Мы должны как можно скорее добраться до Танимуры, капитан. Нет времени на охоту.

— Не успеете оглянуться, как уже будем там, колдунья. — Джаред пренебрежительно усмехнулся. — Помните, что вы собирались проехать весь путь на вонючей лошади?

Команда захихикала, сочтя такой способ передвижения нелепым.

В тот вечер Никки ужинала вместе с капитаном в его каюте. Единственным блюдом было упругое мясо кракена. Джаред с аппетитом уплетал свой кусок, а Никки ела без особого удовольствия.

— Я пробовала и похуже, — сказала она, и Джаред воспринял это как комплимент.

В корабельной команде насчитывалось пятнадцать человек. Они работали вместе уже много лет, что было необычным — на многих кораблях команда менялась в каждом порту. Охота на кракена была тяжелой, грязной и вонючей работой, зачастую неблагодарной. Кракеноловы держались особняком даже в портовых тавернах — к ним относились еще хуже, чем к матросам грузовых кораблей. Никки могла утверждать, что стойкий аромат слизи не смывался даже после неоднократных походов в баню, поэтому эти люди смирились с