Джон Толкин - Властелин Колец

— Может быть, — рассмеялся Линдир. — Без сомнения, одна овца совершенно не похожа на другую — с точки зрения овцы. Или пастуха. Но мы ведь не изучаем смертных. У нас другие заботы.

— Не хочу с тобой спорить, — отмахнулся Бильбо. — Меня что-то от стольких песен и музыки в сон потянуло. Оставляю вас гадать над ответом, коли угодно.

Он поднялся и подошёл к Фродо.

— Ну вот, с этим покончено, — тихо сказал он. — Прошло даже лучше, чем я ожидал. Меня не часто просят повторить песню ещё раз. А тебе она понравилась?

— Да, только я и пытаться не буду ответить на твой вопрос, — улыбнулся Фродо.

— А тебе и не надо, — сказал Бильбо. — Дело в том, что фактически она целиком моя. Если конечно не считать строки с эльфийским бериллом, на которой настоял Арагорн. Ему это казалось очень важным, уж не знаю почему. А что касается всего остального, то он явно решил, что предмет гораздо выше моих способностей, и сказал только, что раз уж я набрался дерзости сочинять стихи об Эрендиле в доме Элронда, то он мне в этом не помощник. Полагаю, он совершенно прав.

— Не знаю, — отозвался Фродо. — Лично мне песня показалась вполне уместной, только вот объяснить не могу. Понимаешь, когда ты начал, я дремал, а песня словно бы продолжила рассказ о том, что мне грезилось. Я и голос-то твой узнал только под конец.

— Да, здесь при всём старании трудно не заснуть, — согласился Бильбо. — Пока не привыкнешь. Хотя хоббиту ни в жизнь не угнаться за эльфами в пристрастии к музыке, песням и сказаниям. Вот уж чем они никогда не пресыщаются, словно это хорошая еда. Даже больше того: за ними они и вовсе могут забыть о еде. И продолжать тут будут ещё долго… Знаешь что, давай-ка ускользнём потихоньку отсюда, чтобы нам не мешали спокойно поговорить.

— А нам можно? — спросил Фродо.

— Конечно. Это ведь просто приятное времяпрепровождение: насильно никого не держат. Приходи и уходи, когда пожелаешь, только не шуми.

Хоббиты встали и начали незаметно пробираться к выходу из зала. Сэма они решили не будить — он крепко спал с безмятежной улыбкой на лице. Несмотря на то, что Фродо был рад обществу Бильбо, порог Каминного зала он переступал с некоторым сожалением. Они были ещё в дверях, когда одинокий чистый голос затянул песню:

А Элберет Гилтониэль,Силиврен пенна мириэльО менель аглар эленат!На-чаеред палан-дириэльО галадриммин эннорат,Фануилос, ле линнатонНеф аэр, си нэф аэрон!

Фродо задержался на мгновение и оглянулся. Элронд неподвижно сидел в своём кресле, и отблески огня, словно солнечные блики, просвечивающие сквозь листву, золотили его спокойное лицо. Рядом с Элрондом сидела леди Арвен, а возле неё стоял Арагорн; тёмный плащ был небрежно откинут назад, под ним мерцала эльфийская кольчуга, на груди ярко сверкала звезда. Они с Арвен о чём-то беседовали, а потом Фродо показалось, что Арвен повернулась к нему, и свет её глаз пронзил ему сердце.

Он стоял, зачарованный этим взглядом, а слова песни, сливаясь с музыкой, сыпались, как драгоценные брызги.

— Это гимн Элберет, — сказал Бильбо. — Они ещё не раз споют сегодня и его, и другие песни о Благословенной Земле. Пойдём!

Он отвёл Фродо в свою маленькую комнатку. Из её окна, обращённого к югу, открывался вид на сады и глубокое ущелье реки Бруинен. Некоторое время они просто сидели, глядя в окно на яркие звёзды над лесами, которые карабкались по крутым склонам, и тихо беседовали. Они больше не обсуждали незначительные новости далёкого Шира, не говорили о тёмной тени и об опасностях, которые окружали их, а толковали о всех прекрасных вещах, которые встречали в этом мире: об эльфах, звёздах, деревьях и тихой, ласковой осени.

Наконец послышался стук в дверь.

— Прошу вашего прощения, — сказал Сэм, просунув в комнатку голову, — я просто хотел спросить, не надо ли вам чего-нибудь?

— Прошу твоего прощения, Сэм Скромби, — откликнулся Бильбо, — но по-моему ты просто хотел напомнить, что твоему хозяину пора спать.

— Да что ж, сэр, ведь завтра, я слыхал, с самого утра Совет, а он ведь и встал-то сегодня в первый раз.

— Всё правильно, Сэм, — рассмеялся Бильбо. — Беги и сообщи Гэндальфу, что он пошёл спать. Доброй ночи, Фродо! Как же приятно было тебя снова повидать! В конце концов, с кем же и побеседовать по-настоящему, как не с хоббитом. Но за последнее время я очень постарел и, боюсь, что главы о твоём путешествии ты будешь вписывать в мою книгу сам. Доброй ночи! А я, наверное, погуляю по парку и полюбуюсь на звёзды Элберет. Приятных снов!

Глава II

Совет

На другой день, проснувшись с рассветом, Фродо, превосходно отдохнувший и бодрый, решил прогуляться по террасам на высоком берегу шумного Бруинена. Когда он оделся и вышел в сад, из-за отдалённой горной гряды вставало холодное, бледное солнце, бросавшее косые лучи сквозь лёгкую серебристую дымку; на жёлтых листьях и в паутине среди кустов блестели капельки росы. Сэм молча шагал с ним рядом, вдыхая осенние запахи, и удивлённо посматривал на далёкие вершины, покрытые сверкающими снежными шапками.

На каменной скамье у поворота дорожки они увидели Бильбо и Гэндальфа, погружённых в беседу.

— Привет! С добрым утром! — поздоровался с ними Бильбо. — Ну как, Фродо, готов к большому Совету?

— Готов к чему угодно, — ответил Фродо. — Но охотнее всего я сегодня погулял бы и осмотрел долину. Меня так и манит в тот сосновый лес! — Он кивнул в сторону бора, черневшего немного к северу на вершине склона.

— Погуляешь попозже, если удастся, — сказал ему Гэндальф. — Но я бы не стал загадывать вперёд. Сегодня нам нужно многое выслушать и обсудить.

Неожиданно до них донёсся звонкий удар колокола.

— Элронд созывает участников Совета, — подымаясь со скамьи, воскликнул Гэндальф. — Пойдёмте! Вы оба приглашены: и Бильбо, и Фродо.

Маг зашагал по извилистой дорожке обратно к дому. Бильбо и Фродо поспешили следом, а за ними без всякого приглашения решительно зашагал Сэм, про которого в эту минуту попросту забыли.

Гэндальф подошёл к той самой веранде, где накануне Фродо встретился с друзьями. Подымаясь по лестнице, Фродо оглянулся. Солнце уже залило всю долину, под обрывом в пенистых берегах весело бурлила река, пели птицы, и Фродо показалось, что его заключения, так же как разговоры о грозной туче, встающей над миром, просто приснились ему, — слишком спокойным, ясным и ласковым было это осеннее утро; но лица, повернувшиеся им навстречу, когда они вошли в зал Совета, были мрачны.