В интересах государства. Возвышение (СИ) - Хай Алекс

Потому что к концу следующего дня я сам ненавидел все и всех и был готов убить за возможность поспать на горизонтальной поверхности.

Но хрен мне.

Сначала мы с Ольгой помогали Сереге разобраться с его статусом, пока князь пребывал в заключении. Часть вопросов от имени старшего Воронцова могли решать поверенные, а что-то было доверено самому Сергею. И парень чуть пальцы не переломал о телефонный диск, пока выяснял, что к чему.

Параллельно я смог достучаться до Бестужева и сообщить о трупе Шувалова. Через час на берегу уже орудовала бригада, а меня вызвали на ковер. Егорушка привез из Ириновки нормальные вещи для меня и забрал Ольгу домой.

А я отправился на Петропавловку.

И теперь, после пятой чашки самого дерьмового кофе в мире, я был готов убивать голыми руками.

— Еще раз, — Бестужев ходил кругами по кабинету, непроницаемый купол вибрировал инфразвуком, мои глаза слипались. — Зачем ты обратился за помощью именно к Радаманту?

— Еще раз объясняю, — устало ответил я. — Затем, что моей сестре угрожал беглый аспидовец, а вы были заняты. У меня, знаете ли, нет корочки и права командовать всеми вашими дознавателями! Я вообще у вас в штате числюсь номинально! Решал проблему как мог.

Бестужев наконец-то перестал кружить и уселся за стол напротив меня.

— Мне доложили, что ты очень живо интересовался жизнью этого Шувалова. Подноготную искал. Даже заказал одному журналисту расследование… Это, знаешь ли, вызывает вопросы. Я должен понять, кого убивали — аспидовца или личного врага.

Я обхватил голову руками. Господи, когда это закончится? Радамант, сучий он потрох, умудрился ко всему прочему крепко меня подставить.

— Шувалов мне с самого начала не понравился. Да еще он начал лезть в дела моей семьи. Нужно было перестраховаться и понять, что он за фрукт, поэтому я обратился к Андрюшину в частном порядке. И да, я просто не мог убить его сам таким способом. После того, что случилось на маскараде, я пуст. И Шувалов это откуда-то знал, раз решил встретиться со мной наедине. А Радамант воспользовался ситуацией и утолил жажду мести. Он ведь предупреждал, что будет убивать каждого аспидовца.

— И ты заручился его поддержкой, зная об этом, — скорее утверждал, чем спрашивал, Бестужев.

— Да. Потому что другого варианта в тот момент я не видел. Мне нужно было спасать сестру.

— Которая оказалась вне опасности.

— Я этого не знал. Тогда — не знал. И не мог связаться с Сергеем Воронцовым — он установил блок. У них там, оказывается, был романтик Сескарском маяке.

Бестужев придвинул к себе пепельницу и вытащил из пачки последнюю сигарету.

— Понять не могу, — закурив, он выдохнул тонкую струйку дыма в сторону, — скажи мне, Михаил Николаевич, вокруг тебя всегда такая концентрированная жопа? Я изучил твое дело — такого количества невероятных событий на единицу времени я еще не встречал. Всего пару лет работаешь, а уже…

Я устало пожал плечами.

— Честное слово, я не специально. Да, Шувалова мне прибить хотелось, но не моглось. И можете прочесть мою память — я уговаривал его не бежать, а сотрудничать.

— Память тебе Корф считает, это не моя специализация, — отрезал Бестужев и стряхнул пепел уже в похожую на ежа пепельницу. — Но непременно считает, я об этом позабочусь. Ты мне симпатичен, Михаил Николаевич, скрывать не буду. Но чем дальше, тем больше вопросов у меня вызывает твое присутствие во всем этом балагане. Иногда мне начинает казаться, что тебя намеренно заслали, чтобы еще сильнее запутать происходящее…

Он не успел закончить мысль. Дверь допросной распахнулась, и охранник впустил Корфа. Одним быстрым жестом Пистолетыч снял купол и помахал перед собой рукой, разгоняя дым.

— Допрос окончен, — сказал шеф. — Соколов, идешь со мной.

Бестужев удивленно поднял брови.

— Вальтер Макарович, мы еще не…

— Позже продолжите. Михаил, на выход.

Они оба замолчали, глядя друг на друга. Я понял, что общались ментально — судя по тому, как поникли плечи Гавриила Петровича, повод забрать меня был веским. Я поднялся со стула и хрустнул шеей — затекло все тело.

Корф тут же кивком велел мне выметаться. Мгновением позже в голове раздался его голос.

“Сейчас едем ко мне. У тебя будет полчаса, чтобы привести себя в порядок. Потом — в Екатерининский дворец”.

Я застыл посреди коридора.

“Куда, простите?”

“На кудыкину гору!”, — огрызнулся Корф. — “В летнюю резиденцию, ты не ослышался. Срочное совещание”.

“Хм. А я там зачем?”

“Понятия не имею. Но мне доложили, что император желает говорить с тобой лично”.

Глава 39

Корф решил лично сесть за руль. Я устроился на переднем пассажирском и понял, что совершил ошибку. Несмотря на то, что автомобиль тайного советника был не по статусу скромным, в салоне все было отделано куда фешенебельнее, чем снаружи.

Я утонул в мягчайшем кожаном кресле, и на меня немедленно нахлынула волна сна, которой сейчас было невозможно сопротивляться. Глаза слипались сами собой, веки стали свинцовыми и опустились, дыхание выровнялось, и я провалился в сладкую дрему.

Почему-то перед глазами начали всплывать события прошедших суток — как меня настиг зов Шувалова, как я тайком выбирался из больницы, как убеждал оступившегося графа сотрудничать… Когда в памяти всплыло перекошенное от ужаса и боли лицо Шувалова, я распахнул глаза и с воплем подпрыгнул на сидении.

— Аааа! Черт!

— Извини, — Корф убрал руку от моего лба. — Решил воспользоваться тем, что ты задремал. Так процедура проходит менее болезненно.

— Вы бы предупреждали, а? — я сжался на сидении и заметил, что мы все еще стояли на парковке в Петропавловке. — Так-то я не против, но, чай, не самое веселое кино показываем. К такому неплохо быть готовым.

— Расслабься, все закончилось. Я тебе верю, но следовало убедиться.

— Нет вопросов. Работа есть работа.

— Именно, — кивнул Корф и наконец-то завел двигатель.

Я, считай, толком не спал двое суток, но сейчас, после веселого вмешательства Пистолетыча в мои мозги, сон как рукой сняло. Я пялился в окно, пока мы выезжали на Петроградскую сторону. Корф свернул на мост, и вскоре мы уже колесили мимо Марсового поля.

— Бестужев меня подозревает, — сказал я. — Понять бы, в чем.

— Он дознаватель. Работа у него такая.

— Но я вроде как дал клятву и давно играю на вашей стороне. Обидно, знаете ли.

Корф печально усмехнулся.

— Гавриил Петрович не такой отбитый параноик, каким может иногда показаться. Въедливый и дотошный — это да, за то и ценю. Но Гаврила не станет строить лишних теорий заговоров. И все же ты у нас, Михаил, действительно личность крайне противоречивая. Начать хотя бы с вопросов о твоем происхождении и обладании родовой силой. Это мы с тобой в курсе, в чем дело. Остальным это неведомо. И когда умные люди находят нестыковки, они начинают подозревать. Это логично.

— И что делать? — Спросил я, разглядывая в окно Михайловский дворец. В моем мире он был больше известен как Инженерный замок и место, где умертвили Павла Первого. — Будет не очень удобно работать, начни Гавриил Петрович сопеть мне в затылок.

— С Бестужевым я сам разберусь, — заверил Корф. — Кроме того, у него сейчас и без тебя полно работы. Дело Аспиды слишком щекотливое. Замешана высшая аристократия, и что с ними делать, я ума не приложу. Слишком суровое наказание может озлобить оставшихся дворян и настроить их против дворца, но и недожимать нельзя — не хватало разбираться с теми, кто осознает свою безнаказанность.

— Полагаю, это решать императору? — предположил я.

Корф кивнул.

— Решать, разумеется, его величеству и моему начальству. Но император сперва выслушает советников. И тут нужно сперва хорошенько покумекать, как бы не сесть в лужу.

— Здесь я точно не советчик, — вздохнул я. — Как по мне, столь дерзких предателей нужно уничтожать физически.

— Есть и другие варианты испортить им жизнь. Процедура разжалования, передачи титула иным лицам, отсечение от рода… Вспомни себя до обретения родовой силы. Вспомни, как к тебе относились. Для аристократа потерять силу хуже смерти.