Филипп Керр - Джинн и воины-дьяволы

Ага, значит, Иблис понизил температуру, чтобы увидеть его, Джона, если он вздумает покинуть тело дворецкого.

— Давненько мы не виделись! — воскликнул Иблис. — Я так давно ждал этой встречи! С нетерпением! И вот — на тебе! Я должен был сразу понять, что правдоуловитель нашел двоих. Мало кто ненавидит такие разные вещи, как крысы и брокколи.

— Не согласен, — заявил Джон. — Я вот ненавижу и вас и брокколи. А вы вроде тоже не похожи на капусту!

Иблис улыбнулся по-змеиному, а потом кивнул воинам-дьяволам.

— Уведите его, — сказал он. — Препроводите в пирамиду. Мы скоро выясним, что ему известно о золотом слитке.

Глава 29

Та, кому повинуются все

Как и предсказывал Марко Поло, благодаря золотому слитку Филиппа быстро и беспрепятственно добралась до Китая. Во всяком случае, внешне так оно и выглядело. Самой же Филиппе путешествие далось нелегко, поскольку она не очень-то любила командовать и приказывать. Нет, кроткой и робкой ее никто не решился бы назвать, но по природе своей Филиппа была демократична и ко всем вокруг относилась с уважением, поэтому ей не сразу удалось почувствовать, в чем состоит истинная сила слитка, который оказался теперь в ее полном распоряжении. Чтобы пользоваться этой силой, надо было просто говорить людям, что именно они должны сделать. Но тут крылась большая проблема. Люди действительно выполняли все требования и приказы Филиппы, причем мгновенно — в этом смысле слиток никогда ее не подводил. Но грамотно сформулировать свой приказ оказалось не так-то легко, а если честно — так же сложно, как загадывать грамотные желания. Тут-то она и поняла, почему Марко Поло так переживал из-за огромной власти, которой золотой слиток наделял своего владельца. Надо было крайне тщательно обдумывать все, что говоришь, то есть предвидеть все возможные последствия каждого сказанного тобою слова. Так, в своем еще юном возрасте, Филиппа впервые осознала, какая ответственность лежит на правителях и вождях и как, в сущности, одиноки все президенты и премьер-министры…

Например, в редкий для нее момент крайнего раздражения она велела жутковатому типу, который шел за ней по пятам в лондонском аэропорту Хитроу, исчезнуть с глаз долой. Каково же было ее удивление, когда он тут же развернулся, зашел в подсобное помещение, где уборщики хранили швабры и веники, и закрыл за собой дверь. А эпизод с нервной, задергавшей всех пассажиров теткой за стойкой регистрации? Филиппа получила посадочный талон и на прощание сказала ей: «Хорошего вам дня! Не напрягайтесь!» После чего регистраторша сняла обувь, положила ноги на стол и начала читать журнал.

Конечно, слиток приносил и явные, неоспоримые выгоды: хотя у Филиппы даже не было билета, ее провели в зал ожидания для особо важных пассажиров, а потом посадили на лучшее место в салоне первого класса. Выяснилось, что прямых рейсов из Лондона в Сиань нет и этот самолет должен лететь в Пекин, но за несколько минут до взлета Филиппа вошла в кабину и сообщила капитану, второму пилоту и штурману, что курс придется изменить. Это решение не было для нее легким и однозначным, она прекрасно понимала, что посадка в Сиане большинству пассажиров причинит неудобство, но потом сказала себе, что если над миром действительно нависла опасность, исходящая от воинов-дьяволов, то за избавление от этой опасности люди вполне могут чем-то поступиться.

Через несколько минут самолет вознес их высоко над Лондоном, а потом над проливом Ла-Манш. Небо было безупречно ясным, синим-пресиним. Далеко внизу Филиппа заметила стаю морских птиц над белыми утесами Дувра. Внезапно — нутром, печенками, мозгом костей — она поняла, что ее мать уже вернулась в Соединенные Штаты и скоро, совсем скоро будет дома. Она попыталась представить себе миссис Гонт, шикарную, как всегда, выходящую из самолета в Нью-Йорке…

Ощущения Филиппы были отчасти верны. Местоположение матери она определила более или менее точно. Облетев почти половину земного шара, миссис Гонт действительно только что приземлилась в Центральном парке Нью-Йорка, и вот насчет шикарной дамы… Филиппа вряд ли могла предположить, что теперь ее мама выглядит совсем, совсем иначе. Филиппа и не узнала бы ее — ни за что на свете.

Приземлилась миссис Гонт несколько неуклюже, что типично для альбатросов — птиц, предназначенных для полета, а не для хождения по земле. Но, несмотря на несколько недостойное приземление, она была почти у цели: чуть южнее дороги, пересекавшей парк, и совсем недалеко от перекрестка 77-й улицы с Пятой авеню, которая, собственно, и является восточной границей Центрального парка.

Альбатрос в Нью-Йорке? Невиданное дело! Несколько сведущих в орнитологии пап и мам не преминули указать своим беззаботно резвящимся деткам на редкую «птичку». Но миссис Гонт не обратила на их комментарии ни малейшего внимания, поскольку, едва оправившись от полета и приземления, она покинула тело альбатроса, предоставив ему полную свободу, и — невидимая — поплыла прямо домой по таким знакомым, таким родным улицам: через Мэдисон-авеню, мимо знаменитого отеля «Карлайл»… Будь она из клана Ифрит, она, возможно, вселилась бы по пути в какое-нибудь подходящее мундусянское тело. Но Марид — это джинн-клан, который всегда следует Багдадским законам, в том числе закону, запрещающему вселяться в человека без его ведома и согласия. В результате в дом 7 по Восточной 77-й улице проник чистый дух миссис Гонт. Через черный ход.

Фаустина Сахерторт успела рассказать миссис Гонт многое из того, что случилось за последние несколько недель с ее семьей. Поэтому Лейла уже знала, к каким печальным последствиям привело заклятие Мафусаила, которое она наложила на мужа перед отъездом в Иравотум. Она знала, что его лечит Марион Моррисон, а дети сейчас в Италии или, весьма возможно, в Китае, с Нимродом и Джалобином.

Она нашла мистера Гонта постаревшим, но отнюдь не таким старым и дряхлым, каким застали его дети по возвращении из Индии. Лейла поняла, что он скоро совсем поправится и станет самим собой, ну разве что седины будет больше, чем прежде, да коричневые возрастные пятнышки на руках никуда не уйдут.

Кое-что из того, что не знала или не успела рассказать Фаустина, стало понятно, когда дух Лейлы проскользнул в спящего мужа и порылся в его памяти — в том, что накопилось там за последнее время. Она старалась не разбудить мистера Гонта, поскольку совсем не хотела повредить его лечению, а он наверняка был бы потрясен, узнав, что его красавица жена лишилась своей столь любимой им земной оболочки.

Лейла обрадовалась, узнав, что в путешествие — отправился только дух ее сына, а тело ждет хозяина дома. И конечно, она ужасно огорчилась, узнав о судьбе господина Ракшаса. Миссис Гонт заставила мужа встать и, не просыпаясь, подобно лунатику, пройти наверх. Оба тела — и Джон, и Ракшас — были наверху, в комнате Джона: сын лежал на кровати, а господин Ракшас сидел, откинувшись, в любимом кресле Джона.