Батчер Джим - Маленькая польза

На сей раз я оставил его прозрачным, полагая, что если Магог его не увидит, то причинит себе больше вреда. Динарианец врезался в невидимый барьер во взрыве серебряных искр, а щит остался неподвижным как скала. Сила атаки гориллы была не просто физической, и противный красный свет цеплялся за серебряную власть моей защиты. Лишняя энергия сочилась через мой браслет, ощущаясь как высокая температура, ошпаривая мою кожу, но барьер устоял, и ошеломленный Магог отшатнулся назад.

– Эй, – сказал я и позволил щиту упасть. – Где сидит восьмифунтовая горилла? – Я вышел вперед и пнул его так сильно, как только мог, прямо по яйцам, а потом добавил пинок в шею. Магог вопил от боли и отступал, спотыкаясь о трибуну и падая. – Где-нибудь, где много мягких подушек, да, Обезьяний мальчик?

Мои инстинкты взвыли, предупреждая меня, и я бросился вниз за последний ряд мест трибуны, потому что Сука-Богомол показала пальцем на меня и закричала, “Amal-bijal!” Потом был обвал грома, вспышка света, поток жара, и облако пылающих осколков взлетело в воздух там, где только что была трибуна.

Адские колокола. Колдунья. Причем, чертовски опасная.

Я подготовил свой щит, уже остро осознавая, как немного энергии осталось ко мне. Я сделал его небольшим, возможно три фута в поперечнике, и начал поднимать, когда увидел периферийным зрением быстрое движение выше меня: Тесса в середине воздушного прыжка. Она снова что-то выкрикнула, я закричал, начиная разворачивать свой щит к ней, и тут новая вспышка молнии разорвала воздух.

Давление швырнуло меня на бетонированный пол. Свет ослепил меня, и звук оглушал меня, и в моем мире остался только один длинный белый тон. Мои легкие на несколько секунд забыли, как дышать, но ноги старались двигаться.

Только мне удалось разобраться, где я нахожусь, когда другая оглушительная вспышка и зубодробительный удар снова швырнули меня на пол. И затем третий раз. Я все пытался поставить щит, но уже не видел ничего, кроме желтых пятен, и не находил силы, чтобы вложить в него. Это можно сравнить с тем, что идешь и внезапно под ногами нету пола, – впрочем, это совершенно буквально случилось секунду спустя, когда я споткнулся на трибуне и упал на несколько рядов вниз, ударяясь по пути всем подряд.

Некоторая ошеломленная часть меня поняла, что я сделал ошибку в своих предположениях. Тесса не пыталась схватить меня. Она только пыталась держать меня ошеломленным и дезориентированным, пока подойдут ее люди. Та же самая часть меня поняла, еще более запоздало, что я позволил себе слишком близко принять к сердцу их слова, и позволил своему сердцу принимать решения вместо того, чтобы думать головой.

Что-то выдернуло мой посох из моей руки. Я потянулся за своим пистолетом, и тут меня прижала к полу потрясающая физическая сила. Потом что-то вроде железного стержня перехватило мне горло.

Световые пятна начали расходиться, и я смог увидеть динарианца, который раньше мне не попадался, это была гермафродитного вида голая, лысая статуя из обсидиана с зелеными пылающими глазами поверх человеческих глаз ярко-синего цвета. Второе видоизмененное существо было покрыто косматым пальто серых, пыльно-выглядящих перьев, его лицо представляло собой серую массу висящих мясистых усиков, прикрепивших мои запястья к полу.

Тесса стояла надо мной, разглядывая что-то на дальней стороне комнаты, ее глаза сузились. – Не души его, – рявкнула она. – Он не сможет говорить, если будет без сознания.

Обсидиановая статуя немного ослабила давление на мою шею.

– Докладывай, – сказала Тесса.

– Мы думаем, что Адский Пес скрывается в ванных, – послышался напряженно звучащий грубый женский голос.

– Думаешь?

– Варсиэль и Ордиэль повержены, и МакКаллен мертв. Они вели поиск именно там. Выход мы контролируем. Он не может покинуть помещение.

– Где их монеты? – спросила Тесса.

– Возвращены, миледи.

– Спасибо, Розанна. Что-то еще?

– Мы нашли Колючего Намшиэля без сознания и серьезно раненного. И вокруг него все разгромлено.

– Так. И это было сделано довольно тихо. Кажется, наша разведка сильно ошиблась с этим молодым колдуном-головорезом.

Кто-то, по-видимому, Сука-Богомол, пнул меня в ребра. Было больно. И я не мог ничего поделать, а только пытался восстановить дыхание.

– Очень хорошо, – сказала Тесса. – Бери Магога и Дейдру и найди Адского Пса. Возьмите его живым. Сделайте это в течение следующих пяти минут.

– Да, миледи, – прохрипела Розанна. И топот копыт удалился.

Тесса снова появилась в поле зрения, сладко симпатичное лицо на чудовищном теле. Она улыбалась.

– А ты из злющих, парень. Это мило. Это то, что нравится моему мужу в его рекрутах. – Она пнула меня снова. – Я лично нахожу это очень раздражающим. Но я буду играть по-хорошему, так как мы могли бы сотрудничать в будущем. Я дам тебе шанс сотрудничать. Скажи мне, где маленькая девочка.

– Жалко, что я не знаю, – выдохнул я. – Я бы мог выказать добрую волю и сказать тебе пойти и трахнуть себя.

Она издала небольшой игривый смех и наклонилась, чтобы ущипнуть меня за сломанный нос.

Ладно.

Ой.

– Говорят, что надо давать человеку три возможности сказать нет, – сказала она.

– Давай сбережем наше время и силы, – сказал я. – Нет, дважды. Итого три.

– Как хочешь, – сказала Тесса.

Она залезла в карман моего плаща, вытащила револьвер, направила мне в голову, и потянула спусковой механизм.

У меня было только достаточно времени, чтобы таращить глаза и думать: «Ждать, ждать, это не правильно» [63].

Вспышка огня.

И звук выстрела.

Я попытался собрать силу и поставить щит, но там просто ничего не было, ничего, что можно бы использовать. Магия ушла.

Таким образом, это было чье-то чужое колдовство, которое аккуратно пересекло траекторию пули и заставило ее отскочить в типа с косматыми перьями, держащего меня за руки.

У меня поджался живот, когда я понял, что случилось.

Ива, должно быть, была там все время, просто сидела на открытой трибуне, скрытая завесой от всего происходящего. Теперь она стояла на расстоянии каких-то десяти футов, совсем юная девочка, лицо ее выражало достоинство – но глаза и щеки блестели от слез.

– Прочь от него, – сказала она спокойно. – Все вы. Я не позволю вам причинять ему боль.

Я и в самом деле не подумал о ком-то, кроме Кинкейда. Но из всех людей, которые имели дело с Архивом, я был единственным, кто интересовался ею не как источником знаний. Я видел в ней личность. Я дал ей имя. Грустно, но верно, я был для маленькой девочки чем-то, наиболее близким по смыслу к понятию «друг».