Дьяволы - Джо Аберкромби

— О, Боже, — сказал один.

Люди часто говорили так, увидев Виггу-Волчицу, и это было загадочно, она сомневалась, что они с богом сильно похожи. Поэтому она набросилась на человека, вцепилась когтями и встряхнула его так, что внутренности вылезли наружу красной липкой струёй.

Один из оставшихся ударил её копьем, и она перепрыгнула через него, затем, когда он ударил снова, проскользнула под него, но после нескольких ударов ей надоело уклоняться от копья, поэтому она вырвала его у него из рук и разорвала ему грудь своими челюстями, обнюхала и облизала помои внутри, но они ей совсем не понравились.

Последний отбросил своё копьё и бросился бежать, но успел сделать только шаг, прежде чем она набросилась на него, быстрая, как сожаление, схватила за шею и дёрнула так яростно, что его голова отлетела и запрыгала по палубе. Вигга-Волчица начала вынюхивать кусочки из горлового отверстия, когда у неё возникла мысль.

У неё был монах, не так ли? Её собственный монах.

И она обернулась, но не увидела его, и ей пришло в голову — возможно, они убили его, и это мгновенно довело её до крайней ярости, до дрожи от негодования, ведь если кто-то и собирался кого-то убить, так это, нахрен, была она. Ярость откинула её голову назад, скрутила позвоночник как штопор и вырвала из неё такой громкий рёв, что он заставил дрожать всё внутри и выдул облако кровавого тумана из разинутой пасти.

Жажда мести вскипела и заполнила весь её разум.

Она хлестала лапами и носилась по скользкой палубе, по пути задев пару солдат и оставив их изрезанными и кричащими, она сжалась и прыгнула сначала на таран, затем на платформу наверху, и проникла на другой корабль. Большой, плохой, воняющий рыбой корабль.

Живые ли корабли? Видят ли корабли сны? Содержат ли корабли мясо? Она узнает. Она разобьёт его.

Она грызла его, пока не находила хорошее мясо.

Где бы оно ни было спрятано.

Глава 30 «Достаточно и ничьей»

Бальтазар Шам Ивам Дракси был не из тех, кого можно застать врасплох.

Он увидел иглу, узнал руну, сразу понял методологию. В тот момент, когда он почувствовал укол булавкой, а вместе с ним и холодное вторжение разума колдуна, он начал беззвучно произносить первый стих надёжного и универсального Иозиила. Впечатал символы в своё сознание, расположил в правильном шестиугольнике и заставил вспыхнуть со всем своим возмущением. Он создал из них непроницаемую стену, затем, не отвлекаясь на адский вой, эхом разносящийся по затопленному трюму откуда-то сверху, сосредоточил всю свою волю на одной точке и в центре этого шестиугольника начал проделывать ментальное отверстие.

Ибо игла и руна были не как таран галеры: оружие, бьющее только в одном направлении. Они были брешью, через которую можно совершить нападение, но из которой также могли выскочить бдительные защитники. Они были проводником между двумя умами, и через них теперь потянулся Бальтазар, готовый поменяться ролями с этим самоуверенным взломщиком мозгов… но почувствовал, что его остановили.

Движение его настоящих физических глаз показалось чрезвычайно сложным, но он заставил их закатиться вверх. Колдун беззвучно произносил заклинания, глаза сузились от яростной концентрации, указательный и большой пальцы вросли в иглу, застыв в моменте, когда игла пронзила его кожу.

Смущало уже быть рабом матери церкви, но превратиться в марионетку какого-то трюкача-афериста было бы слишком большим унижением. Бальтазар удвоил усилия. Он сметал всё несущественное, игнорируя бурлящую воду, которая лилась вокруг тарана, игнорируя холод, поднимающийся к животу и выше, игнорируя острую боль во лбу. Он заставил свою волю продвинуться через иглу, через руну прямо в разум колдуна.

Бальтазар одерживал верх, чувствовал сквозь покалывание дрожь указательного и большого пальцев противника на игле, как будто они были его собственными. Ещё немного. Чуть-чуть... ещё...

Что-то было не так. Он с трудом выговаривал слоги. Образ заклинания становился размытым... он забыл дышать? Да! Пока Бальтазар пытался завладеть скользким мозгом колдуна, подлый ублюдок обошёл с фланга и захватил контроль над его диафрагмой!

Его зрение затуманилось, он не мог читать дальше. Холодное присутствие френоманта проникло в его голову, как стужа в кровь человека, застрявшего на леднике. Он почувствовал, как игла вкрутилась, и его ноги были вынуждены согнуться. Его спина соскользнула вниз по тарану, колени упёрлись в палубу, он по плечи оказался в холодной воде.

Бальтазар напрягся силясь поднять руки. Хотя бы пошевелить пальцами. Но он ещё держал Баптисту, руки сцепились намертво вокруг её промокшего неподвижного тела.

Мир становился бледным и размытым. В тенях над собой он увидел, как вялое лицо ученика Евдоксии дёрнулось. Увидел, как его рот изогнулся в тонкой улыбке.

— Отважное усилие. — Бальтазар услышал не голос френоманта, а свой собственный. — Но обречённое усилие. Теперь, если мы прояснили вопрос о том, кто кого контролирует, пришло время откинуться назад и принять море в свои лёгкие, чтобы мы могли… ур-г-г-г-гх…

Рука Баптисты выдернулась из воды и вонзила клинок в горло колдуна.

Ледяное вторжение начало вытекать из разума Бальтазара, когда другая рука Баптисты схватила влажную мантию колдуна. Чёрная кровь струилась из уголков его рта, стекала с рукояти ножа, по которой он неловко перебирал пальцами.

— Ткнул меня в лоб? — прошипела она, вырываясь из жёстких рук Бальтазара. Глаза колдуна закатились, когда она вытащила ещё один кинжал и высоко подняла, сверкая мокрым лезвием с застывшими бисеринками капель. — Позволь мне вернуть долг.

Лезвие щёлкнуло, словно расколов бревно, когда она вонзила его прямо ему между глаз. Вероятно, не самое простое место для осуществления убийства, но Бальтазару пришлось признать, что ради поэтической справедливости можно немного постараться.

Ученик Евдоксии соскользнул в воду, и Бальтазар почувствовал, как его тело внезапно освободилось. Он тяжело вздохнул, закашлялся и снова тяжело вздохнул. Он вырвал иглу изо лба, почти упав, его ноги превратились в желе.

Баптиста схватила его под мышки и подтолкнула к тарану. Они на мгновение прислонились друг к другу, оба тяжело дышали.

— Магия… может быть высшим выражением… торжества человека над природой, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Но иногда нужно просто заколоть ублюдка.

— На этот раз, — выдохнул Бальтазар, — Мы находимся в согласии. Можно даже сказать… что мы составляем довольно эффективную…

Баптиста не слушала. Она отпустила его и хмуро глядела в сторону