Сова Аскира (ЛП) - Швартц Ричард

Когда Ласка пришёл в себя, он сидел на одном из огромных Маминых стульев, в котором всегда чувствовал себя маленьким ребёнком. Он был полураздетым, на нём остались только штаны и сапоги, и кожу покалывало… в некоторых местах она была розовой, как кожа новорождённого ребёнка. Его рёбра больше не болели, а царапины и ссадины на руках тоже исчезли. Он даже снова мог видеть левым глазом.

Напротив него сидела Мама Маербэллина и укоризненно смотрела на него, пока пила что-то из человеческого черепа, окаймлённого серебром.

— Чёрный человек, баа'та! — укоризненно сообщила она. — Чего общего у тебя с чёрным человеком!?

— Я отправил его в самый глубокий ад Сольтара, — ответил Ласка тоном не менее укоризненным, чем был у Мамы. — Что это только что было, ради молота Барона?

— Ты видеть меня в мой истинный облик! — отозвалась она, обнажая свои чёрные блестящие зубы. — Кошка лучше прогонять Ма'б'р'мнгта!

— Да, спасибо! — немного резко поблагодарил Ласка. — Больше никогда так не делай! Я думал, что умру от испуга!

— Испуг помогать от Ма'б'р'мнгта! — сообщила она ему. Она наклонилась и испытующе посмотрела на него своими тёмными глазами. — Ты убить чёрного человека?

— Ещё как! — ответил Ласка и вздрогнул, вспомнив об этом. Затем моргнул, когда с запозданием понял, что она только что сказала.

— Ты кошка?

— Нет. Я богиня. Ты мне поклоняться? — с надеждой спросила она.

Ласка с усмешкой покачал головой.

— Ты не богиня!

— Если Ласка поклоняться мне, то я богиня Ласки, — серьёзно объяснила она.

— Нет, спасибо, мне хватает мороки с Бороном, Сольтаром и Астартой, — сказал Ласка. — В конце концов, они ещё могут обидеться! — Он посмотрел на неё и засмеялся, когда увидел, как она надулась. — Но я всё равно тебя люблю!

Он почесал то место, которое ещё недавно было кровоточащей раной, новая кожа ужасно зудела. Что ж, с этим он мог жить. Что о кровоточащих ранах не всегда можно было сказать.

— Я сильно пострадал? — спросил он.

Она кивнула.

— Маленькая косточка Ласки… как сказать, часть от кости?

— Осколок?

Она кивнула.

— Осколок Ласки от кости в почке, внутри много крови… ты завтра умер. Как сказать шесть и два?

— Восемь, — рассеянно ответил Ласка. Если Мама Маербэллина говорит, что он был бы завтра мёртв, тогда это правда. Он задумчиво посмотрел на неё. Кошка была крайне убедительной… и Мама могла исцелять, как самые лучшие священники храма… только, похоже, это её не утомляло.

— Ты, э… вы действительно богиня? — осторожно спросил он.

Она кивнула.

— Я богиня Не'фате'Ал, — сообщила она ему. — Я старая богиня!

— О… нет, — весело засмеялся он. — Будь ты богиней, то знала бы всё и могла лучше говорить на нашем языке, — с ухмылкой сказал Ласка и покачал головой. — А я ещё почти тебе поверил!

Она посмотрела на него темными глазами и улыбнулась.

— Знаешь, Ласка, только ещё твоя дерзость превосходит твою ловкость, — сказала она кристально чистым голосом, который прозвенел в его ушах, как колокол. — Ты приходишь ко мне с раздробленными костями, почкой, которая убила бы тебя завтра, с запахом наездника душ, сидишь за моим столом и смеёшься надо мной, когда я открылась тебе, потому что ты мне нравишься, маленький Ласка!

Ласка посмотрел на неё широко распахнутыми глазами, открыл и снова закрыл рот.

Она с улыбкой протянула ему череп.

— Чай?

— Э… нет, спасибо, — вежливо отказался он и встряхнулся. — Скажи, ты действительно богиня? — прошептал он, и она рассмеялась и провела огромной рукой по его волосам, будто он был ребёнком.

— Нет, я шучу… шутки помогать против всех болезней, — усмехнулась она, её голос всё ещё был необычайно ясным, но, по крайней мере, больше не звучал как храмовый колокол.

— А язык?

Она вздохнула.

— Я живу здесь уже тридцать лет… конечно я могу говорить на линг'ната.

— На каком?

— На местном языке. Кошка… ну, ты же приходишь ко мне, потому что я освоила несколько маленьких трюков… думаешь, если бы я была богиней, то жила бы в такой дыре?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А почему…

— Почему я так странно говорю? — она тихо засмеялась. — Возможно, мне доставляет удовольствие не разочаровывать людей.

Ласка посмотрел на неё и почесал затылок.

— Они ожидают, что я буду так говорить… я говорила так, когда переехала сюда, и теперь это как будто естественно, как кость в моём носу! — Она склонила голову на бок и посмотрела на него загадочным взглядом. — Если бы я была богиней, мне приходилось бы здесь нелегко… Борон, Астарта, но прежде всего Сольтар здесь всесильны… кто поверит в чёрную богиню слишком большого роста?

«Что ж, по крайней мере, ей удалось вселить в меня неуверенность», — подумал Ласка.

— Ты спрашивал о цене. Восемь! — Её голос прервал его мысли. Он непонятливо моргнул.

— Цена за твоё исцеление, — объяснила она ему. — Если уж ты не хочешь поклоняться мне, тогда тебе придётся платить монетой! Так будет честно.

Здесь Ласка вряд ли мог возразить.

— Серебро? — с надеждой спросил он.

Она медленно покачала головой.

— Ты же не имеешь в виду золото? — в ужасе воскликнул Ласка.

— Иди к Борону и попроси в следующий раз его! — сказала она, укоризненно глядя на него. — Разве я задаю вопросы, чем ты занимался? Приказываю елейными словами изменить свою жизнь? Ты приходишь сюда полумёртвый, приносишь вонь Ма'б'р'мнгты в мой дом и жалуешься на то, что я прошу восемь золотых?

Ласка поспешно поднял руку.

— Мама Маербэллина! Я просто был удивлён… обычно ты не берёшь так много!

— А это цена не за исцеление, мой маленький Ласка, — промолвила она. — Это из-за зловония Ма'б'р'мнгты, которые пристало к тебе. Оно отравило бы твою душу, и ты попал бы под влияние другого, тёмного бога. — Она откинулась назад и надула губы. — Если бы ты знал, сколько мне пришлось сделать работы, то не жаловался бы!

— Да неважно. Я отдам тебе золото, — засмеялся Ласка. — Моя благодарность обеспечена тебе в любом случае… и нет, мне не хочется каждый раз слушать отповедь от одного из священников Борона, когда нужно вправить кости!

— Я так и думала, — улыбнулась Мама. — А теперь расскажи мне, откуда у тебя это!

Неизвестно откуда у неё в руке появилась каменная волчья голова, которую она с громким стуком поставила перед ним на стол, так что Ласка вздрогнул, тем более что ему показалось, будто вокруг волчьей головы и её руки бегают маленькие искры.

— Ах, это… — сказал Ласка как можно более невинно и протянул руку к волчьей голове, но взгляд тёмных глаз заставил его замереть, а затем осторожно убрать руку. Прежде чем она ещё откусит её!

— Это длинная история …

— Если думаешь, Ласка, что можешь уйти отсюда, не ответив на вопрос Мамы Маербэллины, ты ошибаешься, — улыбнулась Мама. «Почему-то улыбка напомнила ухмылку голодной дикой кошки», — подумал Ласка.

— Этот старый камень настолько важен? Я украл его, чтобы он не достался чёрному человеку, — честно признался Ласка. Богиня или нет, лгать Маме Маербэллине было бы серьёзной ошибкой.

— Вот как. И это ты называешь длинной историей? Она выгнула одну, покрытую белыми шрамами бровь, и засмеялась. — Черный человек хотел заполучить его, и, по-твоему, камень не так важен? — Она всё ещё не отрывала от него взгляда. — Что ты собираешься делать с этим камнем?

— Я подумывал отдать его Зине.

— Это, мой маленький Ласка, хорошее решение! — сказала она, обнажая чёрные зубы. — Передай ей, что Мама скучает по ней! Она почти больше не навещает меня!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я передам. Знаешь, она очень занята? — Он посмотрел на волчью голову, потом на неё.

— Ты вернёшь её мне? — вежливо спросил он.

Она кончиком пальца подтолкнула волчью голову к нему.