Месть полукровки - Раиса Николаева

же ее убили?! Отец мог развестись с ней, мог услать ее в глухое дальнее поселение, но не убивать!

…Сегодня случайно узнала, что только жену Императора могут приговорить к смерти за супружескую измену, НО… только в одном единственном случае, если она признается в супружеской неверности и признается в том, что эта неверность не была случайным увлечением, признается в том, что собиралась не только изменить мужу, но еще и навредить ему, используя запрещенные опасные артефакты. Я не понимаю, зачем мама призналась в таких страшных вещах??? Зачем? Если бы она сама не рассказала, сама не призналась, то осталась бы жива. Зачем она это сделала?»

— Может, ее пытали и заставили признаться? — предположила Трия, прочитав эти строки.

— Нет! — решительно отмел Ариэн эту гипотезу. — Если бы ее заставили оклеветать себя под пытками, то она могла бы сказать об этом своим родителям. Насколько я знаю, им несколько раз разрешали увидеться с дочерью. — Трия хотела возразить, но Ариэн уже перевернул следующую страницу, и она молча стала читать.

«… Меня постоянно гложет мысль, что я чего-то не понимаю, — писала Ирла. — Тогда я решила поговорить с теми, кто окружал мою маму. С ее фрейлинами, служанками, подругами. Никого! Во дворце не осталось никого, кто бы близко знал маму. Не осталось даже тех, кто мог бы мне назвать имена этих фрейлин и служанок. Но кое-что все же осталось — моя собственная память! Я собираюсь найти родителей девочек, с которыми я общалась в детстве, и чьи имена записаны в моем дневнике. — Следующая запись была сделана только через два года.

…Мне удалось! У меня получилось! Я нашла тех, кто смог пролить хоть какой-то свет на смерть моей мамы! Это стоило мне трети всех моих личных украшений (хорошо, что никто не следит за моими драгоценностями, я могу делать с ними, все, что мне захочется), но оно того стоило.

Оказывается, мой отец знал об измене жены и относился к этому совершенно спокойно. Мало этого! Он обещал дать ей развод. А чтобы развод был получен, как можно быстрее, маме было нужно во всем признаться. Она согласилась и публично признала свою измену и свою неверность, но вместо развода получила казнь! С этой казнью то же не все так просто. О таких казнях сообщают глашатаи во всех многолюдных местах и казнь является публичной. Но в случае мамы публичной казни не было. Просто в один день глашатаи сообщили, что казнь свершилась, и мама была сожжена огненным Драконом Эргаром по приказу Императора…»

— А как звали маму Ирлы? — вдруг спросила Трия. — Я ни разу не встретила ее имени.

— Я тоже, — немного подумав, согласился Ариэн. — Но этот вопрос решаем, в моем подчинении достаточно возможностей, чтобы найти тех, кто это знает и помнит.

— Ты нашел хоть что-то, связанное с Проклятием? Кто его наложил, при каких обстоятельствах, как точно звучат слова Проклятия, — стала перечислять Трия.

— Ни-че-го, — по слогам отчеканил Ариэн. — Я поднял документы предполагаемого времени появления Проклятия. Нет никакого упоминания об этом. Правда, часть архива оказалась уничтоженной, но по правилам нашего ведомства любой секретный документ дублируется. Я нашел копии уничтоженных свитков — ни о каком Проклятии, нет и речи. Конечно, уверенности в том, что сохранились все дубликаты, у меня нет и быть не может…

— А о казни матери Ирлы, есть какие-то записи? — перебивая Ариэна, спросила Трия. Ариэн нахмурился.

— Я нашел только приговор суда, в котором очень коротко сообщается о том, что изменница и неверная жена Императора… ее имя не упоминается, — с досадой сказал он, — … приговорена к смерти. Потом еще один документ, сообщающий о смерти преступницы в драконьем пламени. Палачом был лорд Эргар из клана огненных Драконов.

— И все? — поразилась Трия.

— И все, — с раздражением подтвердил Ариэн.

— Подожди, подожди, — заволновалась Трия. — Свадьба Императора Драконов, пусть и не на истинной — это такое событие, о котором обязательно должно остаться множество исторических хроник. Потом еще и рождение ребенка… Ты хорошо искал? — подозрительно спросила она.

— Хорошо, — со вздохом сказал Ариэн. — Но ты права, документов должно было быть в десятки раз больше… я займусь этим. Все уничтожить не могли… я найду, — почти с угрозой непонятно кому, пообещал Ариэн Трие.

— А когда тебе сообщат, есть ли рощи дриад в соседних королевствах? — перевела разговор Трия на другую тему.

— Скоро, очень скоро…

— Ариэн, — просящим голосом, перебивая мужа, сказала Трия. — Я хотела бы тебя попросить… — она замолчала.

— О чем ты хочешь меня попросить? — сразу насторожившись, спросил Ариэн. Трия почти никогда его ни о чем не просила, но если уж просила, то ее просьбы были такими, что выполнение их вполне могло привести его в застенки отцовской тюрьмы.

— Моя бабушка Дезия, никогда не была за пределами нашей империи. Я случайно сказала, что возможно очень скоро мы поедем с тобой в одно из соседних королевств. Она просит, чтобы я взяла ее с собой… и я пообещала, — убитым голосом сказала Трия. — Ты не бойся, она никому не будет мешать, она не сделает ничего такого, чтобы хоть как-то навредить твоей работе и твоей карьере. — Трия говорила и говорила, стараясь своими словами заполнить молчание Ариэна, что стоял, как истукан, настолько он удивился просьбе Трии. — Ариэн, пожалуйста! — упрашивала мужа Трия. — Бабушка очень старая, но я ее люблю и уважаю, и не могу отказать ей в таком маленьком капризе.

— Хорошо, — Ариэн потер лицо. — Если ты так просишь, то пусть она едет с нами.

— Спасибо! — Трия в восторге на секунду прижалась к мужу и быстро чмокнула его в щеку. Они поехали домой, но мысли и Трии, и Ариэна все время вертелись вокруг прочитанного дневника.

— Так странно, — нарушил молчание Ариэн. — Поистине женское сердце загадка, а женская душа потемки. — Трия удивленно посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит. — Я говорю об Ирле, — правильно истолковав ее взгляд, сказал Ариэн. — В дневнике Ирла почти с ненавистью говорит об огненном Драконе Эргаре, что казнил ее мать, но потом через триста лет, она влюбится в другого огненного Дракона, близкого родственника убийцы ее матери. И она будет умолять оставить ему жизнь, а потом умрет, не в силах справиться с потерей истинного.

— Наверное, она была страшно одинока, — неуверенно предположила Трия. — Ей хотелось прилепиться хоть к кому-нибудь, прилепиться всем сердцем и всей душой, кто же может быть лучше, чем истинный? — Она сказала это и подавленно замолчала. Тема истинных, была больной темой между нею и Ариэном. Он погладил ее по