Джеймс Блэйлок - Подземный левиафан

На какую глубину они спустились под землю, сказать было невозможно. Из-за темноты и тишины Уильяму казалось, что они находятся здесь уже несколько часов. Неожиданно тоннель открылся в грот, такой огромный, что даже луч мощного фонаря не мог осветить его дальние стены. Дорожка сузилась, ее левая сторона обрывалась в пустоту, а еще через несколько шагов под ногами появились ступеньки, вырубленные прямо в камне утеса. Откуда-то снизу доносился несомненный плеск воды — но не шум течения подземной реки, а шелест мелких волн о каменистый берег.

Уильям начал осторожно спускаться по ступенькам. В снах ему не раз приходилось оказываться в таком положении — ступив на крутой склон, он делал несколько шагов, поскальзывался, несколько мучительных мгновений пытался восстановить равновесие, уже зная, что все пропало, после чего летел в бездну. Вспомнив об этом, он покрылся холодным потом. Единственное, что позволяло ему сейчас держать себя в руках, было присутствие Джима. В своих снах он всегда был один.

Пахло туманом и затхлостью, стоячей морской водой, гниющими водорослями подземных морей капитана Фрэнка Пен-Сне. Неожиданный всплеск в темноте внизу неподалеку заставил Уильяма прижаться спиной к стене.

— Выключи фонарь, — прошипел он Джиму. Повторять приказ не пришлось — вокруг мгновенно стало темно. Они стояли тихо, едва дыша, напрягая слух и пытаясь уловить хоть какие-то звуки.

Наконец Уильяму показалось, что он различает тихий плеск весел и приглушенное поскрипывание обмотанных кожей уключин. Но вместо того чтобы усиливаться, звуки ослабевали. Послышался стук дерева о дерево, скрип дерева о камень и приглушенная ругань. Из-за огромного скального выступа, до той поры почти неотличимого от окружающей тьмы, как по волшебству показался нос небольшой весельной лодки.

На носу лодки был укреплен тонкий изогнутый бамбуковый шест с лампой на самом конце — лампа тихо раскачивалась из стороны в сторону, отбрасывая пляшущие и мигающие тусклые блики на маслянистую поверхность спокойной воды. Гребец в лодке, человек в шляпе и пальто, был один. Его цель не вызывала сомнений.

Уильям не без удивления обнаружил, что вокруг вовсе не так уж темно, как сперва казалось. Откуда-то издалека — невозможно было сказать точно откуда — сочилось рассеянное сияние, похожее на свечение бесчисленных светлячков, вполне возможно фонариков самих обитателей подземелий. Вместе с Джимом он бесшумно спустился по оставшимся сотням ярдов лестницы к берегу — примерно тогда же лодка скрылась за следующим скальным выступом. С берега, от воды плеск весел различался отчетливо. Через миг лодка должна была появиться снова, после чего фонарь на ее носу осветит полумесяц прибрежного песка и их, застывших у самой воды.

Включив фонарик, Уильям секунд десять лихорадочно шарил лучом по возносящемуся вверх гранитному утесу и песчаному берегу и наконец с облегчением обнаружил несколько взгроможденных друг на друга уходящих чередой в воду валунов. Не успел первый предвещающий появление лодки луч света от лампы на бамбуковом шесте упасть на берег, как они уже сидели, скорчившись в три погибели, за валунами, силясь разглядеть гребца, который табанил веслами и причаливал свою скорлупку, мурлыча мотив без слов себе под нос.

Теперь лодку было видно полностью — человек в пальто вытянул ее на песчаный берег. Лампа на шесте скакала вверх-вниз, обдавая волнами света то стены крутого утеса, то фигуру и лицо гребца, то снова погружая все это во мрак. Человек из лодки повернулся и исчез в тени, потом снова на мгновение выступил на свет. Это был Уильям Ашблесс — он только что вернулся из плавания по подземному морю.

Еще не видев лица гребца, Уильям почти не сомневался в том, кто это. Первым его порывом было окликнуть старого поэта, оказаться с ним лицом к лицу, выругать за двурушничество, за его закулисную игру, но потом у Уильяма появилась мысль получше. Отсюда Ашблесс мог уйти только в одном направлении — наверх. Наружу он выберется через подвал дома Фростикоса — это тоже было понятно. Там, откуда Ашблесс только что приплыл, он был частым гостем. Они дождутся, пока поэт уйдет, и украдут его лодку. Человек на берегу потушил лампу, вытащил из кармана пальто фонарик и принялся медленно, с трудом преодолевать каменные ступеньки.

Через десять минут — достаточное время для того, чтобы свет фонаря Ашблесса исчез и вокруг воцарилась тишина, нарушаемая только плеском подземного моря, — Джим и его отец уже отчалили в позаимствованной лодке от берега. Они не решились зажечь лампу на шесте и плыли в темноте, а чтобы вовремя замечать выступающие подводные камни, Джим расположился на носу. Довольно скоро днище лодки наткнулось на первый риф, раздался пугающий глухой стук, лодка резко остановилась и накренилась, но Уильям успел вовремя столкнуть ее веслом.

Озеро перешло в просторное море с тысячами каменистых фиордов, уводящих во всех направлениях, возможно образованных устьем реки, текущей с востока на запад под Бербанком и Голливудом, под разукрашенными на все лады супермаркетами, где случайные покупатели поругивали заедающие колесики своих тележек и слишком тяжелые пучки салата-латука. Раз за разом их лодка упиралась в каменные стены и меняла курс, словно поверхность моря здесь была переплетением разнонаправленных течений или словно они шли навстречу поднимающемуся приливу в сторону чистой воды. Время от времени Уильям замечал через плечо медленно разгорающееся далекое зарево, которое однажды, когда они огибали кинжально-острый каменный мыс, появилось и погасло впереди, как будто кто-то на расстоянии броска камня от них мигнул карманным фонариком, после чего свет горел только ровно — будто где-то на острове среди темного моря разожгли костер.

Через минуту лодка углубилась в лабиринт наполовину скрытых водой скальных выступов и рифов, где ее днище застучало и заскребло по камням — в течение некоторого времени отец с сыном были уверены, что купания в чернильно-черной воде не избежать. Джим включил большой фонарь и прикрыл его раструб ладонью. К сожалению, подводные камни он замечал всегда только за мгновение до того, как лодка врезалась в них, и предупредить не успевал. Столкновения были не слишком сильными и причинить вреда лодке не могли, но Джима то и дело бросало вперед, а после одного из таких бросков, пытаясь удержаться за борт, он уронил фонарь в воду.

Фонарь начал тонуть раструбом вниз, медленно вращаясь по спирали — воздух в цилиндре снижал скорость погружения. Каким-то чудом фонарь продолжал гореть, пронизывая лучом на удивление чистую воду, и наконец достиг каменистого дна, ненадолго высветив на рифе обломанные мачты и остатки такелажа, лежащего на боку затонувшего корабля. В видном с лодки борту судна зияла дыра с рваными краями, окаймленная острыми деревянными щепками, похожими на акульи зубы. В луче проскользнула стайка спасающихся бегством от света рыбешек, после чего из темной дыры в борту вверх уставились светящиеся глаза навыкате, глаза обитающей в пещере рыбы, но живущие на человеческом лице, безволосом, таинственном, к которому присоединилась появившаяся рядом еще одна такая же жуткая физиономия, так же безотрывно уставившаяся вверх. В конце концов фонарь погас, и подводный мир погрузился в кромешную тьму.