Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

— Мы желаем прямо сейчас пойти в наши комнаты! — категорично заявил Кирс. — Не волнуйся, старина, мы найдём свои покои. Не думаю, что здесь всё так уж изменилось за несколько месяцев. Какую комнату мы предложим нашей гостье?

— Быть может ту, что в восточной части дворца, возле трапезной? — предложил Торион.

Кирс брезгливо поморщился.

— При такихгостях, как Юнис и дядя, это не самое спокойное место. На худой конец, я устроюсь там, а Лорну проводи в мои покои.

— Не стоит, — пожала плечами я. — Мне всё равно, где устроится. Было бы, где прилечь.

— Не надо геройствовать, дорогая, — усмехнулся Тахо. — На нашу долю и без того хватит испытаний,

— Идём со мной! — Шила решительно взяла меня под руку. — Я приглашаю тебя в свои покои. Ты почистишь пёрышки, посмотришь на нашу малышку, и мы подберём тебе что-нибудь пороскошнее твоего наряда. Спать будешь в моей опочивальне, поскольку вряд ли мне захочется спать там одной, коль скоро вернулся Кибелл. А в его постели всегда найдётся место для козочки Шилы, — она строго взглянула на хихикнувшего Кирса. — Ступаете, милорды.

Принц и Тахо почтительно поклонились и с достоинством двинулись прочь, но отойдя на несколько шагов, вдруг расхохотались и бросились бегом. Шила с усмешкой взглянула им вслед и кивком отпустила Ториона.

— Извини, — проговорила она, увлекая меня за собой. — Слишком много гостей на этот маленький дом. Все комнаты заняты. Хорошо хоть Юнис без свиты. Да и братца удалось уломать, чтоб он не тащил сюда отборные силы своих дебоширов. Ты можешь полностью располагать моими покоями. Нам с Кибеллом хватит и его комнат. Не думаю, что он станет против этого возражать.

Её глаза сверкнули. Я кивнула и вдруг вспомнила своё недавнее ощущение Присутствия. И мне стало тревожно. И именно эта непонятная и нелогичная тревога, взявшаяся неизвестно откуда, беспокоила меня больше всего.

IV

Голубые глаза Энгаса рассеянно следили за действиями слуг, поспешно накрывавших в его комнате стол для позднего ужина. Он напряжённо прислушивался к звукам, доносящимся из расположенных рядом королевских покоев. Дверь туда была распахнута, и он ясно слышал плеск воды, бормотание брадобрея и негромкое перешептывание лакеев. Время от времени над всеми этими звуками возносился мощный баритон короля, который отдавал приказы и указывал, какую одежду они должны принести.

Энгас полулежал на широкой скамье, застеленной мягкими шкурами, подбитыми голубым бархатом. Он опирался на груду расшитых подушек, и стол был придвинут к самой его скамье. Эта скамья оказалась единственной уступкой, на которую пошёл Кибелл, намеревавшийся сперва устроить ужин прямо в спальне своего друга возле его постели. Энгас яростно этому воспротивился. Принимать гостей, лёжа в кровати, было для него чем-то совершенно непозволительным. Однако и встать ему не разрешили. Найденный компромисс выразился в том, что ему пришлось вытерпеть, пока слуги одели его и затем перенесли сюда, на эту скамью. Энгас был раздражён, и его тревожила худоба Кибелла. Он уже забыл о своих ранах и ожогах. Он забыл о том ужасе, который испытал, когда до него дошли слухи о гибели короля. Теперь это не имело значения. Король был жив, а значит, единственной заботой Энгаса вновь стал Кибелл. И его внешний вид ему совсем не нравился.

Энгас перевёл взгляд на Реймея, который сидел у него в ногах, закрыв глаза и расслабленно откинувшись на стену.

— Ладно, хватит — раздался из соседней комнаты голос Кибелла. — Реймей, мне это надоело!

Он вошёл, на ходу отмахиваясь от рук слуги, пытавшегося поправить складки его короткого чёрного с зелёной искрой плаща, притороченного к плечам зелёного бархатного камзола. Чёрные штаны были заправлены в высокие сапоги, окованные тонкими позолоченными бляшками. На изящном золотом поясе, украшенном самоцветами, висели ножны короткого и широкого церемониального меча. Энгас с мрачным удовлетворением отметил про себя, что этот костюм он носил после болезни, ещё до того, как полностью поправился. Потом он стал ему тесен. А сейчас вот опять впору!

— Со мной всё в порядке, — произнёс Кибелл, взглянув в спокойные глаза своего лекаря. — Моего слова тебе недостаточно? Просто я голодал несколько дней.

— А сотрясение мозга? — негромко поинтересовался тот. — А ушиб плеча?

Кибелл, чуть поморщившись, размял пальцами левое плечо и покачал головой.

— Это же смешно, Реймей.

— Для меня — нет, — отрезал лекарь, выпрямляясь. — Я настаиваю на полном сканировании. То, что я выявил только что, лежит на поверхности.

— Меня выворачивает от ощущения, как ты шаришь в моём теле, — проворчал Кибелл, присаживаясь в изголовье Энгаса.

— Ничего, потерпишь, — безжалостно парировал Реймей. — Единственное, что я могу для тебя сделать, это отложить сканирование на утро. Я сегодня устал… — он скользнул взглядом по лицу Энгаса.

— Да, ты много сил на меня потратил… — пробормотал тот.

— Как рука? — нагнулся к нему Кибелл. Он взял его руку и внимательно осмотрел глубокий свежий шрам. — Нормально действует?

— Меч удержу, — кивнул Энгас.

— Что ты об этом думаешь? — Кибелл взглянул на Реймея.

— Опасности нет, — пожал плечами тот. — Но шрам мне не нравится. Уродует руку, да и вообще… Такая дыра с рваными краями… Я думаю, над этим ещё можно поработать. А пока главное, что мышцы и связки в порядке и кость не задета. На его боеспособности это не отразится. Чего не скажешь о том ожоге на бедре…

— А что такое? — насторожился Кибелл.

— Ну, хватит! — в свою очередь возмутился Энгас. — Нашли тему для обсуждения! Подумаешь, кожу стянуло! Похромаю немного и пройдёт!

— Нужна операция, — пропустив его слова мимо ушей, ответил Реймей. — Если б здесь был Локар…

— Только не перед боем! — взмолился Энгас. — Я не могу валяться в постели до бесконечности. Я же могу ездить верхом!

— Боюсь, так и придётся поступить, — вздохнул Кибелл, похлопав его по плечу. — Ты мне слишком нужен, чтоб я мог позволить тебе валяться в постели. Но после того как всё закончится, будешь делать то, что скажут врачи. Если Локар решит, что нужно отправиться для лечения на Алкор или Пеллару — полетишь.

— О, Аматесу… — простонал Энгас.

Вошли ещё двое слуг. Один нёс плоскую подушку, на которой лежал венец из тёмного золота с зелёными нефритовыми вставками, а другой — зеркало. Кибелл взял венец и, глядя в зеркало, возложил его на голову. Затем жестом отпустил слуг.

Он задумчиво взглянул на Реймея.

— Тебе не кажется, что здесь кого-то не хватает, не считая, конечно, твоего брата?

Губы лекаря сжались в тонкую линию, и взгляд стал пронзительным и холодным.

— Лично мне не