Эрик Ластбадер - Вуаль тысячи слез

— Не сдавайся! — попросила она Аватару Джийан. — Я вернусь за тобой, не важно, сколько времени это займет.

Взглянув на Рас Шамру с тоской, Риана покинула Иномирье, успев услышать жалостный возглас Тигпен: «Исчезла!»

Элеана и Реккк обернулись на глухой звук, будто донесшийся из самого сердца Тигпен.

Раппа рыдала, прозрачные слезы катились по щекам и капали с пушистой морды.

— Она исчезла.

Это видели все. Демон Тзелос скрылся в ночном небе, прихватив с собой их любимую Джийан.

2

ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ

Дворец правителя в'орннов в Аксис Тэре, когда-то рамаханский Средний дворец, походил на разбуженный муравейник. Нескончаемые очереди министров, чиновников, просителей ползли по длинным светлым коридорам и наполняли просторные величественные залы, словно прибой, заливающий узкую бухту. Каждый из них надеялся хоть на несколько секунд внимания нового регента.

Игнорируя просителей так же, как обязанности и дела, Курган быстро поднялся по лестнице на этаж, где его никто не мог увидеть, и быстро и бесшумно зашагал по собственным покоям. Апартаменты регента недавно подверглись полной реконструкции. Во времена Элевсина Ашеры в просторных комнатах царил порядок, словно в кабинете чиновника-педанта. Круглый стол и стулья, за которым Элевсин встречался с министрами и проводил сделки, был уставлен подарками и сувенирами, скопившимися в ходе его карьеры, основанной на принципе разумного компромисса. Элевсина убили по приказу отца Кургана, Веннна Стогггула, который на короткий срок стал регентом. Тогда же наняли целую толпу месагггунов и тускугггун для перепланировки апартаментов. В результате апартаменты по роскоши значительно превзошли убранство покоев знатных правителей-баскиров. Несмотря на протесты семьи, Курган распродал значительную часть отцовской коллекции предметов искусства, и этот преднамеренный шаг, не выражавший ничего, кроме грубости и пренебрежения, новому регенту весьма понравился. Теперь апартаменты были полупустыми и напоминали спартанское убранство казарм кхагггунских боевых командиров. Полки с военными трофеями — оружием, снятым с поверженных иноземцев или собранным на полях сражений, происходивших за много световых лет отсюда, — поблескивая маслом и воском, висели на стенах аккуратными рядами.

И все же Кургану постоянно казалось, что он здесь задыхается. Хуже того, весь этот сонм министров, придворных баскиров, помощников, лакеев и прочих безмерно досаждал ему. Все они, превосходно научившиеся прикидываться занятыми, на самом деле не делая ничего, не вызывали у Кургана даже презрения — только зеленую тоску. Он увидел, с каким остервенением царедворцы отбивают друг у друга крошечные поместья, не стесняясь разорять друзей и соседей. Они напоминали голодных псов, ослепленных роскошью регентских палат и в то же время не упускающих возможности облаять или укусить друг друга. От этой мышиной возни веяло затхлым запахом безделья. Однако, как справедливо заметил звезд-адмирал Олннн Рэдддлин, Курган не мог разогнать их всех, ведь эти тунеядцы знали мельчайшие подробности жизни двора регента, которая оказалась поразительно сложной и запутанной. Насколько правитель успел заметить, протокольные условности сводили возможность перемен к минимуму. «Очень не по-в'орнновски», — думал Курган. Ему постоянно казалось, что такой порядок насажден гэргонами, дабы регент не смог внести никаких собственных изменений и поправок.

Аксис Тэр был центром жизни Кундалы, но только Курган понимал, что это совсем некстати. В Аксис Тэре прочно поселилась горечь поражения, ведь когда-то он был кундалианской святыней, а теперь оккупация в'орннов осквернила его. Так вышло, что в'орнны расположились в двух самых священных местах города. Он как регент жил и работал здесь, в бывшем Среднем дворце, тогда как гэргоны превратили монастырь Слушающей Кости в собственный Храм Мнемоники.

Вообще-то Курган был страшно рад увидеть духовные раны, огромную боль в глазах кундалиан, которых пускали в город. Их унижения словно возвышали регента. Благодаря высоким технологиям и нововведениям в'орннов Аксис Тэр превратился в гудящий деловой город, который не признавал ни горя, ни страдания. Кундалиане то и дело поднимали мятежи, а Курган, пугая Олннна, лишь поощрял их. Он видел, каким отчаянием сопровождается создание элиты оборванцев-кундалиан, возникновение союзов, которые заключали бывшие противники, наспех сколоченных правительств в изгнании. Обрывки на первый взгляд невинной беседы, подслушанной на обочине рыночной площади, таили секреты, от которых бросало в жар и учащался пульс. Это была игра — раскрыть заговор, изобличить заговорщиков и арестовать их, когда они уже на грани успеха. А потом так приятно придумывать наказания за их преступления!..

За апартаментами регента тянулся длинный лабиринт комнат, коридоров, лоджий, еще не разведанных, оставшихся в первозданном виде со времен казни рамаханских владык, что когда-то там жили. Курган прошелся по комнатам, украшенным в изысканном кундалианском стиле, смысл и суть которого давно забыты. Теперь повсюду валялись кубки и тарелки, лежала пыль и висела паутина. Обломки неизвестной, канувшей в Лету культуры. Через слуховые окна, отверстия в вершине купола и открытые лоджии проступали меланхоличные краски осени. С фресок хмуро смотрели лица, а скульптуры за долгие годы оккупации потеряли свой смысл и значение. Подогреваемый ненавистью к отцу Курган долго и тщательно планировал собственное восхождение, ни на минуту не задумываясь о том, что, собственно, представляет собой должность регента.

Какой глухой казалась тишина после победы! Ему не терпелось стать регентом. С помощью Олннна Рэдддлина он придумал хитроумный план, который привел к тому, что отец и его бывший наставник, ранее союзники и друзья, уничтожили друг друга. Но теперь, когда мечта сбылась, каждодневная рутина управления планетой просто убивала Кургана. Как же Элевсин Ашера справлялся с толпой лизоблюдов? Да, у него получалось то, что никак не удавалось самому Кургану. И за это регент ненавидел Элевсина еще сильнее.

Приторный запах впитался в мебель и ковры. Курган был уверен — даже облицованные мрамором стены, если подойти поближе, источают затхлый запах смерти. Не в силах бороться с меланхолией, регент шагнул на незнакомый ему балкон, украшенный витыми колоннами и едва поблескивающей изразцовой балюстрадой. Перегнувшись через перила, он взглянул на город — вспышки ярких красок, монотонное жужжание звездолетов, шелест опавших листьев, переплетение улиц, тянущихся во всех мыслимых направлениях, головы прохожих: бритые или в шлемах — в'орннов и с пышными густыми волосами — кундалиан, гул голосов, запахи специй, масла, жареного мяса и раскаленного металла. Прямо под балконом прошла молодая кундалианка, нагруженная тяжелыми тюками. Длинные блестящие волосы спускались до самых ягодиц. Перекладывая тюки из одной руки в другую, девушка качнула бедрами, и волосы с плеча упали на спину. Курган почувствовал нарастающее желание. Ему очень нравились кундалианки определенного типа — единственное, что в нем было от отца. В'орнны, у которых вообще не было волос, считали длинные волосы кундалианок сильнейшим афродизиаком. Девушка повернулась к регенту лицом, и в памяти неожиданно всплыл образ кундалианки, которую они с Анноном встретили во время охоты. Из-за нее они с Анноном чуть не подрались, а Курган взял девушку силой.