Ольга Табоякова - Контрабандный прогресс

- Василий? - мне уже сильно хотелось есть и не только.

Минут через двадцать мы обустроились в засаде на раскидистом дубе, который возвышался в десяти шагах от новых захоронений.

- Василий, а нам до ночи так сидеть? - я понимал, что просидеть на этом дереве столько времени не смогу.

Василий же не понял моих затруднений, он достал из своей маленькой сумки бинокль.

- Мы все увидим и находимся недалеко, - утешил меня Василий. - Ты уже поел?

До этого он выдал походный паек: шоколадку, маленькую бутылку воды, пирожок с мясом, жвачку и плавленый сырок.

- Пожевал, - я ужасно себя жалел. И если бы не мысли о таинственном Жопнике, то давно бы уже ушел домой. - Только, Василий, я не верю, что мы увидим что-нибудь путное.

- Верь, не верь, неважно, - Василий отмахнулся от моих сомнений.

Молча я продержался на дереве еще часа полтора.

- Василий, я больше не могу, - я был готов упасть вниз и даже свежевыкопанные могилки казались мне привлекательными.

- Затек? - Василий соизволил оторваться от своего наблюдения.

- Затек, - мне было трудно представить, но оказалось, что могут болеть и пальцы на ногах.

- Я тебе сейчас упражнения покажу, - многообещающе начал Василий, но зазвонил его телефон.

Еще десять минут разговора, и я уже решил упасть. Но Василий во время меня подхватил.

- Хлипкий ты какой, юрист, - пожаловался Василий. - Тяни руку, не так, а вот, - Василий показывал, помогал, постепенно я пришел в себя.

- А что вам сказали? - мне было очень интересно, что ему сообщили.

- Петя звонил. Про Гришу установлено следующее, что привлекался по мелочи, но два раза. Пил, бабу свою бил, а не так давно появились у него деньги.

- Наш клиент?

- Наш, если он не грабит покойников, что тоже может быть, - Василий почему-то стал осторожнее в суждениях.

- А еще что? - я уже самостоятельно тянулся и выгибался, становилось значительно легче.

- Еще то, что этот Гриша и двух слов не свяжет. Характеризуется, как хамло и быдло.

- И все?

- Не все, - Василий опять уставился в бинокль. - Так, из сторожки выходят. А это вроде женщина? Нет, может показалось?

- Василий, а что еще? - я подергал его за плечо.

- Два года назад на кладбище был похоронен Салогуб.

- О! - я помнил, что Салогуб погиб в автокатастрофе. Про этого типа дней десять писали газеты, кричало телевидение, плакало население, был траур.

- Вот так то! - Василий убрал бинокль. - Салогуб это тебе не тьфу. Петр посмотрел В.Соломона и Салогуба. Если не считать разницы в сюжетах и направлениях, стиль похож. В.Соломона сравнивали с Салогубом.

- А программы же есть, которые анализируют авторство, - я опять влез со своими познаниями.

- Кино смотрел? - подивился Василий.

- Нет, на практике разбирали дело, - я помнил прошлогодние лекции проф. Варлеева.

- Иж как, - Василий опять стал наблюдать. - Петя это проверит, но так сказать неофициально. Хотя я думаю, что мы раньше об этом узнаем.

- Как?

Он не успел ответить, опять зазвонил телефон.

- Да? Клёпа? Шеф? Ага.

Еще двадцать шесть этих "ага", и Василий закончил разговор.

- Так что?

- В.Соломон это и есть наш Чемодуров Виктор Васильевич, - огласил результаты Василий. - Он приносит рукописи в издательство. Раскололи его литагента. Да, и племянник два месяца назад купил двух комнатную квартиру, а наш сторож складывает деньги в банк, но не все деньги. Чемодуров содержит кладбищенский оркестр: форму им заказывает, инструменты, питание, автобус, доплаты и прочее.

- А чего он так? - мне не приходило в голову ни одной причины подобного меценатства.

- А кто его знает? Может грехи замаливает. Может музыку любит. Может по просьбе покойников, а может что еще, - Василий выдвинул разом три штуки. - Тихо! - потребовал Василий.

Я добросовестно молчал, Василий пялился в бинокль.

- Почти девять, - наконец, огласил он.

- Что?

- Обход делает, - пояснил он. - Чемодуров делает обход, воздухом дышит. Здесь хорошо. Знаешь, есть такие жуткие места общего упокоения, что это действительно просто образцовое.

- Знаю, - я знал.

- Обход ему на час, - высчитал Василий. - На бинокль и смотри за ним, чтобы с кем не повстречался.

Василий спрыгнул вниз.

- Куда? - я успел спросить, но он махнул рукой.

Я старался смотреть и за ним и за сторожем. Надо еще помнить, что где-то рядом бродит Гриша. Василий добрался до сторожки, а Чемодуров к этому времени дошел до центральных ворот и закрыл их на тяжелый замок. Василий скрылся в домике. Чемодуров не стал проводить детальный обход кладбища, а пошел назад. Я попал в дурацкое положение, надо было как-то сообщить Василию, он то рассчитывал совсем на другое поведение сторожа. Я не знал телефонный номер Василия. Грохнувшись о землю и жалко ковыляя, я побежал к сторожке.

Дверь была не закрыта.

- Василий, - я зашептал в темноту.

- Тихо! - Василий вышел на мой голос. - Чего?

- Он идет назад, - я сжался.

- Хорошо, иди назад, - повелел Василий и шмыгнул обратно в дом.

Спрашивается, зачем я ходил его предупреждать. Обратный путь пришлось проделать по боковой аллее. Я стоял у дерева, когда услышал посвист. Подняв голову, я обомлел. Мой начальник уже сидел на своем месте.

- Мог бы и побыстрее, юрист, - поддел Василий.

Кряхтя, я полез на дерево. Мне удалось завершить этот процесс минут через десять.

- Отдыхай, Жека, - разрешил Василий. Мне с тоской подумалось о ночном клубе, куда я собирался пойти с друзьями. Кстати, почему они не звонят. Я стал себя ощупывать, точно мобильный остался в тех вещах. Я готов был с досады зарычать. Сегодня должна была прийти Марина, между прочим, натуральная блондинка.

- Не комплексуй, Жека, - подбодрил меня Василий.

Мы еще с час просидели на дереве, когда события вышли на финишную прямую. В свете луны было хорошо видно, как на новой аллее появился Гриша Чемодуров. Разглядывая его в бинокль, я подивился. Идет человек с лопатой, мешком и в таком дорогом костюме. Чего он не переоделся? Василий удовлетворенно улыбался. Я подумал, что за этот день перестал замечать его резкость и угловатость, вроде она даже пропала.

Григорий Чемодуров дошел до одной из новых могил, бросил свои вещи на землю, раскидал венки и стал копать. Он копал медленно, видимо, физическая форма была не та. Я так увлекся процессом наблюдения за Григорием, что не увидел, как за спиной Чемодурова стали собираться люди. Василий дал мне бинокль, и вот тогда я содрогнулся. Это были неживые люди. В лунном свете они выглядели неприятно. Представляю, как от них пахло. Чемодуров же самозабвенно копал и тоже ничего не видел. Он прочухал зрителей, только когда дорылся до гроба.