Екатерина Васичкина - Верность

— Благодарю тебя, Прекрасная. Как ты тут?

— Да уж получше, чем вы трое. С чего ко мне-то собралась?

— Я? Что за странный вопрос…

— Ты все еще…? Вот уж не ожидала от тебя, Магура.

— Сейчас меня называют Варвара. Наверное, стоит привыкать к новому имени.

— Варвара? Забавно. Это ты хочешь подчеркнуть, что не относишься к христианству?

— Я теперь вообще ни к чему не отношусь… А что, слишком пафосно?

— Ну, Дева Грома не лучше. Так что в твоем стиле.

Пока я мирно ворковала со старой знакомой, отходя от горячки боя и последовавшей агонии, мои спутники сидели тихонько, как мышки под веником. Видимо, факт собственной смерти занимал их до чрезвычайности. Рада тихонько глотала слезы, прощаясь с жизнью, а Дирк… Дирк с любопытством поглядывал вокруг, не забывая нежно поглаживать по плечику огорченную девушку.

— Ладно, подруга, я, конечно, рада тебя видеть, но ты ведь, наверное, что-то планировала? Я имею в виду посмертие для своих друзей? С тобой-то все ясно.

— Ох, Хель. Не знаю. Просто хотела выдернуть этих вот ребят из ада. Ну, девушку-то Перун заберет. Если отпустишь…

Последнее уточнение было нелишним. Собственно, мы теперь всей своей душой и что там еще у нас есть принадлежали прекрасной Хель, так что все мои планы могли пойти прахом.

— Да брось. Отпущу. Не просто так, конечно, но с Перуном мы сторгуемся. Можешь даже не волноваться. А Демон?

— Дирк! Эй, отвлекись от утешений, а то нам уже стыдно смотреть на это безобразие. Ты как, в жизнь после смерти веришь?

— Очень смешно, — демоненок возмущенно фыркнул.

— Хочешь вернуться к любящему папе?

— Издеваешься? — он подозрительно посмотрел на меня, ища на моем лице следы особого злопырства. — Да батя если меня в таком виде узреет, он меня в котел отправит! К грешникам!

— Понятно. Значит, родину мы бросаем. Хочешь тут остаться?

— А есть варианты?

— Есть, — я подскочила, узнав до боли родной голос, — можешь пойти с нами. Мы ведь столкуемся, правда, Прекрасная?

— Столкуемся, — Хель мило заулыбалась, — а вот на счет Магуры, не шипи, я помню, что ты Варвара, так вот, про нее разговор можешь даже не заводить. Она моя.

— Но, — глаза моего создателя блеснули молниями, — но…

Что сказать, он так и не придумал. Хель была в своем праве.

— Вот и ладненько. Пойдем отсюда. Я тебя пивом угощу.

И оба божества исчезли в морозном воздухе.

Я села обратно в кресло. Потом подумала и забралась в него с ногами и улеглась, свернувшись калачиком. Холод приятно обволакивал мою душу, и я начала задремывать под сопение радостно целующихся ребят. Что ж, все случилось, как случилось и исправить ничего нельзя. Да и… неплохо все получилось на самом деле. Теперь у Перуна будет другая копьеносица. Молодая и перспективная. И будут у него новые воины. И все у них будет хорошо. И мальчику повезло. Вообще-то он в этой истории был лицом второстепенным, хотя завертелось все это благодаря ему. И вот награда. Получил свою возлюбленную, пусть и без тела, но им это не особенно мешает. Это люди, умирая, теряют все радости плотской жизни, мистические сущности, собственно, они и при жизни находятся где-то в полуэфире. А ведьма в момент смерти окончательно слилась со своей сущностью Перуницы и теперь могла позволить себе все что угодно. Надеюсь только, что сам Перун будет не против. Вообще-то считается, что копьеносица будет непорочной девой. Честно сказать, я о таких вольностях и подумать не смела, до тех самых пор, когда не осталась без покровителя. Но… Рада уже по факту не дева, так что вполне возможно, что Перун придумает какую-нибудь должность рядом со своей девой. Как, кстати, ее теперь называть-то будут? Женщина с копьем?

Я хихикнула себе под нос и окончательно расслабилась, обласканная лучами ледяного мира смерти.

Пробудилась я, только когда явились наши божественные сущности. Открыла глаза и приняла более достойную позу. Перун стоял, улыбаясь мне грустно и виновато. Правильно. Бросил меня сначала на растерзание христианству, теперь вот оставляет в мрачном царстве Хель, забирая с собой новую фаворитку. Есть повод.

— Прости меня, Магура.

— Варвара. Прощаю.

— Правда?

Я усмехнулась, встала с кресла и тепло обняла своего прародителя. Он заглянул в мои глаза, видимо в поисках непрощенной обиды. Но ее там не было. Там была грусть. Я не хотела с ним расставаться, но… были причины, по которым я была очень благодарна Хель за такое самоуправство.

— Заходи как-нибудь. Хель будет рада тебя видеть. А я так и вовсе счастлива.

— Зайду. И Рада зайдет. Не скоро, конечно, пока все устаканится. Но лет через сто можно будет возобновить ваши посиделки с валькириями.

— Можно-то оно можно, — я горько рассмеялось, — да только мне теперь во дворце прекрасной Хель делать нечего. Я теперь просто одна из теней царства мертвых.

— Да уж ладно, подруга, — Хель буквально силой оторвала меня от Перуна, обняв со спины, будто пытаясь не дать мне сбежать, — устрою вам тут свидание.

— Спасибо, — я благодарно потерлась затылком о ее щеку, в первый раз в жизни ощущая материнскую ласку, — спасибо, Хель.

Дальше доступ к моему телу, ой, то есть к душе, получили мои подопечные. Рада вцепилась в меня как клещ, но смотрела совершенно сухими глазами. Правильно, деточка, воину не пристало плакать. А ты теперь воин.

Дирк нагло поцеловал меня в губы. Я не сопротивлялась. С чего бы собственно? Хороший мальчик.

Никаких прощальных речей я произносить не стала. Сами разберутся, не маленькие. Перун, видимо, решил про меня то же самое, потому что и он промолчал.

Я еще раз посмотрела на них, запоминая, и они исчезли из дворца Хель и из моей жизни. Может, когда и свидимся, но… да фиг с ними.

Я снова устроилась в кресле под одобрительными взглядами своей хозяйки и уснула, убаюканная прохладой.

Меня разбудило легкое прикосновение к волосам. Я потянулась за лаской, еще не проснувшись, замурлыкала что-то себе под нос.

— Привет тебе, — голос был хриплым, сорванным криком, но для меня он прозвучал райской музыкой, — просыпайся.

Я открыла глаза и обнаружила себя в объятиях самого чудесного из всех знакомых мне покойников.

— Харальд. Ты меня не забыл?

— Ну что ты. Тебя не было всего-то года полтора, даже меньше.

— Год, три месяца и четыре дня. Как же я по тебе соскучилась, — я прижалась к такому родному мужчине и с облегчением рассмеялась.

— Это я такой смешной? — Харальд легко коснулся губами моих губ, — надо же, как странно. Ты теперь такая же бесплотная тень, как и я. Ты, кстати… как? Смерть — штука неприятная.