Лиз Уильямс - Дайерфеллский дракон

— Думаю, — ответил я мрачно, — самое время побеседовать по душам с твоим отцом.

Когда я пересказал герцогу Дайерфеллу свои приключения, он выглядел совершенно сбитым с толку.

— Что же все это значит? — спросил он озадаченно. — Выходит, ты искал дракона, а натолкнулся на мою жену?

— Я тебе скажу, в чем, на мой взгляд, состоит суть дела, — сказал я ему, наливая еще по стаканчику портера нам обоим. После всего, что я перенес, мне было необходимо промочить горло, а для Ричарда, как я понимал, испытания лишь начинались. — Итак, — продолжал я, — мне требовалось найти исходную точку путешествия драконьей души, чтобы утянуть ее назад в царство, которое мы называем Потусторонним, и позаботиться, чтобы она там впредь оставалась. Если добиться этого, тело, захваченное драконьей душой, начнет стремительно усыхать, пока вновь не станет тритоном или чем там еще. В обычном случае, — заметил я не без намека на обширный опыт, — это процедура довольно простая как по сути, так и по исполнению. Я уже объяснял твоему дворецкому, что, проскочи оттуда что-нибудь вместе со мной, оно вошло бы в тело черного петуха и убило его, вместо того чтобы вцепиться в меня. Но это в обычном случае. В нашем — что-то пошло наперекосяк, причем очень скверно! Я не только не смог запереть сущность дракона в его естественном обиталище — меня самого что-то выдернуло из убежища магического круга и зашвырнуло в покои твоей супруги!

— Моей супруге было очень плохо, — нахмурился Ричард. — У нее злокачественная водянка, справиться с которой доктора, похоже, не могут. Она даже с кровати подняться не может, а ведь мы чего только не перепробовали! Но, невзирая на свою немочь, моя жена остается женщиной великого мужества и высокого духа. Поверить не могу, что она некоторым образом является… кем, ты говоришь?

— Она носит кольцо мага, — сказал я ему.

— А-а, эту печатку! Так это досталось ей от покойного батюшки, умершего в паломничестве на Внешние острова.

Настал мой черед хмурить брови.

— Ее батюшка был верным почитателем островных богов?

— Именно так, — кивнул герцог. — Его предки были выходцами с крайнего севера Альбиона, морскими жрецами Мананна Мак Лира.

— Странная судьба для наследника подобной семьи — осесть здесь у нас, в середине страны, — сказал я. — Вряд ли еще где-нибудь в Альбионе сыщется место, отстоящее дальше от моря!

— Так говорит моя жена, и у меня нет причин подвергать сомнению ее правдивость, — сказал герцог. Некоторое время он с самым скорбным видом молчал, потом заговорил снова: — Видишь ли, она двоюродная сестра моей первой супруги.

— Вот как? — Я подтолкнул его, изобразив большой интерес, и он продолжил:

— Моя прекрасная Сара… Увы, несколько лет назад она умерла от морового поветрия, именуемого желтым поно… желтым истечением, и оставила меня одного с тремя маленькими дочерьми. Им нужна была мать, и тогда Илирис… нынешняя госпожа Портлоис… В общем, она была ближайшей родственницей.

— И ты на ней женился. Весьма практичное решение.

— Я сделал это не только ради блага дочурок, — запротестовал герцог. — В те времена Илирис, может, и не так блистала красотой, как ее покойная кузина, но все-таки была очень хороша собой. Не первой молодости, это верно, но многие ею восхищались. Ее нынешнее состояние явилось лишь следствием водянки.

— А о ее характере ты что можешь сказать?

— Твердый. Непреклонный, если дело касается принципиальных вещей. И еще она очень умна. О сверхъестественном мы мало с ней говорили, потому что подобные материи мне отвратительны. Полагаю, однако, что ее познания весьма глубоки и обширны. Еще бы, с таким-то происхождением.

— С происхождением, к которому имела отношение и первая госпожа Портлоис? — заметил я.

Мой ум уже деятельно перебирал всяческие возможности, рассматривая, отсеивая, цепляя одно за другое.

— Нет, — сказал герцог. — Морской жрец доводился отцом Илирис, а с Сарой они родственницы через мать. Очень старинный род, знаешь ли. Они много поколений прожили в наших краях, даже дольше моих собственных предков… Сигне! Что же нам делать? — Голос герцога отдавал слезами, и я не мог его за это винить. — Моя жена оказалась чудовищем, мои дети в опасности. Что делать, скажи?

Я поднялся и допил портер.

— Надо действовать, — сказал я. — Мне надо убить дракона.

Возвращение драконьей души к остаточной точке завершилось провалом столь блистательным, что в дальнейшем я решил действовать грубо, зато наверняка. Я поведал герцогу о своих планах, и он аж побелел.

— Но… но это же значит использовать ее как приманку!

— Вот именно, — сказал я. — Пойми, однако, что мы вынуждены пойти на крайние меры. И срочные к тому же. Случилось так, что твоя жена впитала в себя сущность дракона. И что бы она ни говорила, пока пребывала в здравом уме, очень скоро она изольет свой гнев на падчериц. Драконы, — продолжал я, — существа, ревнующие к своей территории. И ужасно ревнивые. Твоя жена руководствуется понятиями животного. Умного, хитрого, но — животного. И тварные инстинкты ей говорят: как только не станет этих детей, она сама сможет дать потомство.

— Ужас какой! — вырвалось у него.

— Истинная правда. Тем не менее сейчас нам к ней в ее комнате не подступиться. Твое замечание, что она не поднималась с постели с самого начала болезни, наводит на мысль, что именно там пребывает источник ее силы. Там она готова держать оборону — значит, нужно выманить ее оттуда. Используем вместе твою старшую дочь и меня, этого должно хватить. Попробую уверить Илирис, будто перешел на ее сторону и вознамерился отстаивать ее интересы.

— Ты собираешься сказать моей супруге, что будешь ей помогать? Думаешь, поверит?

— Волшебники жаждут могущества. Я ей объясню, что, убрав с дороги тебя и твоих наследниц, мы с ней сумеем завладеть Дайерфелл-холлом. И как только она покинет свои чертоги, где она всего могущественней, — подставит себя под удар.

Герцог неохотно кивнул.

— Риск немалый, — сказал он. — Но ты правильно заметил, что пришла пора для самых отчаянных мер. Только, пойми, я непременно должен буду находиться поблизости, чтобы в случае чего защитить Розу.

— Именно этих слов я и ждал от тебя, — кивнул я.

Роза с энтузиазмом согласилась сыграть свою роль. Ее негодование не знало пределов.

— Я всегда нутром это чувствовала, — поведала она мне. — Как она ненавидела мою любимую мамочку, как ревновала ее! И вот она втерлась в наш дом, чтобы без всякого на то права занять ее место! — Тут она понизила голос и добавила с еще большей горечью: — Не удивлюсь, если окажется, что она поспособствовала мамочкиной кончине, пустив в ход свое мерзостное искусство.