Татьяна Русуберг - Аркан

Внезапная смена темы несколько сбила гиганта с толку:

— Вы же знаете, херре, я не очень-то по тавернам.

— А стоило бы иногда, стоило, мой добродетельный Рыц! Постарайся наверстать упущенное. Посмотрим, нет ли и тут менестреля… А, вот!

Мастер Ар качнул заросшим подбородком в сторону очага. Там подвыпивший смазливый тип в берете нетвердой рукой щипал струны лютни. Ему, старательно раздувая щеки, аккомпанировал на флейте тощий мальчишка с запудренным синяком под глазом.

— Послушаем, чем нас порадует этот соловей.

Маг щелкнул пальцами, и звуки переполненного заведения вернулись. Слащавый тенорок барда достиг ушей собеседников:

…Есть у реки заливные луга,Звуки флейты над ними так нежны.Трое детей там играют, покаТает старый король, безутешный.

О, мой бог,Флейта поет из косточки белой,Сколько б воды ни утекло,Хей, ло-ло-ло.

— Прошу, новый шедевр! — Мастер взмахнул кружкой, роняя на камзол клочья пены. — В последнее время они растут как гремлины после дождя.

— По-моему, звучит вполне безобидно, — заметил Рыц.

— Безобидно? — скривил губы Мастер. — Имеющий уши, да слышит. Впрочем, у тебя, мой старый добрый Рыц, этот орган отсутствует.

Менестрель тем временем добрался до финала длинной баллады:

Айна, Анхат — зовет река,Где вы — мой голос, мое сердце,Анафаэль — душа моя?Где оно, ваше королевство?

Рыц дернулся так, что чуть не свернул на пол свою кружку. Под щетиной его сюзерена заходили желваки. К счастью, никто не обращал на парочку внимания. В сторону менестреля полетела обглоданная кость. Мостолыжка шлепнула барда по берету и сбила головной убор на заплеванный пол. Вокруг заржали. Флейта пискнула в последний раз и замолкла. Менестрель оскорбленно поджал губы, но еще пара костей и рыбий скелет убедили его сменить гнев на милость. Подкрутив что-то на грифе лютни, он забренчал задорную песенку о похождениях монаха-выпивохи, прибившегося к разбойникам Хвороста. Мальчишка-флейтист с лету подхватил похабный припев. Этот номер программы нашел гораздо более теплый отклик в сердцах слушателей, начавших громогласно подпевать и пристукивать кружками в такт.

Щелкнув пальцами, Мастер выключил звук:

— Ты слышал?! Эти проклятые имена! Прямым, бороду мне в рот, текстом!

Его собеседник осторожно покосился по сторонам:

— Это не имеет значения. Для непосвященных они — пустой звук. Айна, к тому же, значит на тан «речная флейта». Можно подумать, это всего лишь часть песни.

— Песни, которую кто-то сочинил! — раздраженно фыркнул маг. — И которая рассказывает всю историю лебединого рода. Славная получилась сага, вот только в ней не хватает одного. Точнее, двух! — Кулак Мастера грохнул по столу, заставив посуду подпрыгнуть, плеснув янтарной жидкостью. — Маленьких могильных холмиков.

— Вы думаете, этот «кто-то»?.. — Рыц не закончил вопрос.

— Не сомневаюсь, что у всех этих проклятых шлягеров один автор. Автор, расчетливо преследующий свою цель — сообщить брату, что сестра жива. Заставить искать себя, — маг поморщился, отхлебнул из кружки, запивая горечь правды.

— Которому брату?

Опьянение слетело с мага, как отброшенная за ненадобностью маска. Мастер выпрямился, его длинная тень метнулась через стол. В черных глазах заплясало пламя масляного светильника.

— У этой увлеченной словоблудием мерзавки только один брат! И ему осталось недолго жить!

Над столиком повисло тяжелое молчание. В душном зале будто стало темнее. Несколько компашек перепивших посетителей внезапно засобирались по домам. Рыц беспокойно шевельнулся, заставив стул снова скорбно пожаловаться на судьбу.

— Это всего лишь песни, херре. Придворные фавориты строгают такие пачками — им за это платят. Возможно, тут просто случайное совпадение…

— За «потерянных братьев» им не платят, разве что — вот как этому, — возразил волшебник, кивнув в сторону барда, украдкой выбиравшего кости из видавшего виды берета. — На пути из Гор-над-Чета я перетряс убогие мозги дюжины менестрелей всех пошибов и мастей. Утомительное занятие, доложу я тебе, милейший Рыц. Ни имя, ни местонахождение сочинителя паскудного репертуара было им не известно. Все как один убеждены, что песенки эти — народные! — Маг фыркнул. — Фольклор, бороду мне в рот! Работа, признаться, тонкая, но Певчей[3] такое вполне под силу.

Черный плащ вздрогнул, в его недрах металл глухо лязгнул о металл:

— Певчая? Я не слышал о них со времен Последних Волшебных Войн.

— Возможно, скоро услышишь, и не один раз, если мы не найдем это волчье отродье! С каким наслаждением я бы перерезал ей не в меру голосистое горло. У этих ее… баллад могут быть опасные последствия: девчонкино творчество начинает формировать будущее.

Рыц поерзал на стуле:

— Мы преследуем призраки, круги на воде.

— Мы преследуем того, кто бросил камень! — Мастер резко наклонился вперед. Пламя масляного светильника качнулось, бросая вокруг корчащиеся уродливые тени. — Не говори мне, что ты ничего не выяснил в Чарах! Все четыре Волшебные Академии ОЗ перерыты мной от подвала до чердака, включая архивы, и все без толку. Если близнецы и попали в лапы светлых, то обучаются они не здесь. Развлекательная прогулка по тылам врага обогатила меня только мозолями на заду и коллекцией блох. Теперь Чары — это единственная зацепка. Проклятье! Если бы тогда этот жирный идиот ярл сделал как ему велено и тихо-мирно придушил маленьких засранцев… Надеюсь, скотина горел живьем и медленно. Сколько раз мне хотелось предать той же участи весь его поганый род до седьмого колена…

— Уже сделано.

— Что значит «сделано»? — нахмурился волшебник.

— Это значит, что род Чары больше не существует. Жена и дети ярла погибли вместе с ним. Остальные родственники жили в Суи-Суи, где его брат владел небольшим бортом…

— Суи-Суи? Это не то графство, где пару лет назад свирепствовала Желтая Хворь?

— Оно самое. Только, боюсь, Ваша Темность ошиблись. Это было не пару лет назад, а восемь.

— Не говори мне, что вся эта вероломная порода покрылась коростой и в корчах испустила дух! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Именно покрылась и испустила. Не в одночасье, конечно, это заняло месяц-другой. Но мора не пережил никто.