Катарина Керр - Дни изгнания

Из последних сил Каллин, борясь с течением, добрался до берега и ухватился за древко копья, протянутого Элбаном. Остатки сил ушли на то, чтобы выбраться на берег.

– Я его так и не увидел, – выдохнул Каллин.

– Я тоже, ваша светлость.

Каллин услышал этот почетный титул и почувствовал, что задыхается. Когда он поднял голову, то увидел, что по лицу егеря струятся слезы, и разрыдался сам. Слезы душили его. Подозрения, зависть, страхи – все позади, но он был готов провести год в аду, лишь бы вернулся отец.

– Клянусь всеми богами и их женами, – прошептал Саламандр, и лицо его было белым от ужаса. – Я и подумать не мог, что твой парень кинется спасать тебя.

– Не думал и я, иначе ни за что бы не согласился на этот безрассудный план. – Родри готов был ударить его. – Аберуин мог в один злосчастный день остаться без обоих гвертбретов! О, боги, неужели надо было делать этого проклятого вепря таким жутким? Я не представлял себе, что иллюзия может так вонять!

– Ты не понимаешь, брат мой. – Саламандр провел ладонью по своему потному лбу. – Этот вепрь – не моих рук дело. Он был настоящим – телесное, материальное, реальное и совершенно незапланированное совпадение!

Кровь отхлынула от лица Родри.

Он собирался как-нибудь особенно грязно выругаться, но в это время в их убежище, заросшую папоротниками канаву на другом берегу реки, вползла Джилл.

– С ним все в порядке, – прошептала она. – С ним егерь и псарь, и все собаки там. Лошади успокоились, и они, без сомнения, скоро отправятся домой. Нам лучше выбираться отсюда, пока все твои воины не заявились сюда в поисках твоего трупа.

– Они больше не мои.

– Да, это верно, и нам остается благодарить богов за то, что они теперь принадлежат твоему старшему, а не второму сыну. – Она повернулась к Саламандру. – Ты и твои идиотские, отвратительные, мерзкие и грязные «продуманные» планы!..

– Но ведь именно ты настаивала на том, чтобы было побольше свидетелей, и ты же согласилась с этим планом! Не брани меня, о властительница опасных сил, ведь не я привел на их путь этого вонючего вепря!

Джилл продолжала ворчать что-то себе под нос, но больше к этой теме не возвращалась.

Они полежали в канаве еще немного, дожидаясь, пока последние охотники уедут.

Двеомера Саламандра хватало, чтобы сделать невидимым одного человека, выбирающегося из реки, но он не мог спрятать компанию из трех всадников, мула и двух вьючных лошадей. Теперь, зная, что с Каллином все в порядке, Родри лежал неподвижно, и сердце его терзалось.

Ему ненавистна была эта странная ирония судьбы – он понял, как сильна была любовь сына, только навеки потеряв его.

Тем временем охотники оставили бесплодные попытки отыскать тело и отправились назад в Аберутн. Родри с радостью сменил мокрую одежду на сухую, которую тайком привез сюда: простые серые штаны, старую льняную рубашку без геральдических гербов и дешевый пояс, на котором висел серебряный кинжал.

– Что ж, опять я «серебряный кинжал», так, что ли?

– Это ненадолго, – сказал Саламандр. – Мы очень скоро доберемся до земли эльфов.

– При условии, что нас не поймают.

– Не надо об этом беспокоиться, – заметила Джилл. – Саламандр сделает так, что тебя никто не узнает, даже если будет смотреть тебе прямо в лицо.

– Ну и отлично. Нам лучше отправляться.

– Так и сделаем. Наш отец будет ждать нас у границы.

– Странно будет после стольких лет встретить моего настоящего отца, да и ему меня.

– Матушка, я пытался его спасти, право же, пытался. – Каллин снова говорил, как маленький мальчик.

Эйса взяла его руки в свои и нежно сжала их.

– Конечно, ты пытался. Я знаю, что пытался.

Ради него, понимая, как он страдает, Эйса сумела все сделать правильно и оплакать Родри, но скорби в этом не было. Многие годы она очень старалась не винить его; в конце концов, она была не первой и не последней девушкой в Дэверри, которую выдали замуж, чтобы скрепить договор. И все же он забрал ее девичество, ее юность, ее жизнь, и никогда не посвящал ее в свои дела, а потом, и это было последней каплей, отнял у нее сыновей. Они всегда любили тебя больше, чем меня, думала она. Клянусь всеми демонами в аду, я рада, что ты умер.

Хотя они так и не нашли тела гвербрета, ему поставили памятник в священной роще, где лежали все его предки, и высекли на нем энглин:

Здесь Аберуин скорбит. Что ж, дикий вепрь, в боюСмеялся Родри, забирая жизнь твою.

Такова была первая смерть Родри Майлвада, подтвердившая предсказание старого отшельника, много лет назад сказавшего ему, что он умрет дважды.

Держась сельских дорог и ничейных земель, покупая еду у фермеров и избегая данов знатных господ, Родри, Саламандр и Джилл шли на запад и юг десять дней, пока не достигли большого ручья – или мелкой речушки, известной, как И Брог.

Именно она считалась границей Элдиса, потому что за ней жили только эльфы.

За время правления Родри Западный Народ, как называли эльфов жители Элдиса, стал немного дружелюбнее, чем в прошлые времена.

Время от времени в приграничные города Каннобайн и Кернметон приходили торговцы, предлагая прекрасных лошадей в обмен на изделия из железа и стекла; порой в Аберуине появлялись делегации с подарками для гвербрета в знак дружбы и союза.

И все же они оставались странными незнакомцами, и многие боялись их.

Родри всегда сожалел, что не сумел уговорить подданных принять Западный Народ в свой ран. Но он всегда учил своих сыновей любить их и восхищаться ими и надеялся, что их будут по-прежнему приветствовать в дане.

– Надеюсь, я смогу иногда узнавать, как идут дела в Аберуине, – однажды вечером заметил Родри. – Особенно если Калондериэль отправится выразить свое почтение новому гвербрету.

– Конечно, он туда собирается. – Саламандр, стоя на коленях у костра, подбрасывал в него сучья. – Это – часть плана. Он дождется нас, чтобы поговорить, и отправится на восток. А в чем дело? Переживаешь за свои владения?

– Вообще-то странно все это. Я все время думаю про Аберуин. Продолжаю мысленно продумывать приказания насчет того, как вести дела, а иногда просто ловлю себя на том, что собираюсь позвать пажа или другого слугу.

– Это пройдет. Ты думай о своем правлении, как о лихорадке. Она проходит, когда здоровье возвращается.

– Хорошо бы. Может, мне нужно какое-нибудь укрепляющее зелье?

Они обменялись улыбками. Хоть они и были только наполовину братьями, сходство было разительным, за исключением цвета волос.

Волосы Саламандра были пепельно-русыми, а Родри – темными, но у обоих сильно выступала вперед челюсть, и глаза были посажены одинаково глубоко, а заостренные уши выдавали в них полукровок.