Ирина Сыромятникова - Меч Лун

Не знаю, что думает Дюрок о своей родине, но отец всегда весьма пренебрежительно отзывался о старой Сент-Аране. Возможно, это и называют конфликтом поколений — мне Нижний город понравился с первого взгляда. Ни чопорных особняков знати, ни крикливой роскоши новых заречных кварталов. Каждый дом хранил следы многочисленных переделок, здания жались друг к другу, обрастали третьими этажами и мансардами. С каждой новой перестройкой улочки становились все извилистей, а планировка — хаотичней, какого-нибудь бравого вояку, помешанного на фортификации, этот процесс мог приводить в исступление. Кроме отвращения к геометрии, строители обладали так же широтой взглядов на отделку. Результат не поддавался описанию. Над дорогой под разными углами висели вывески лавок, гостиниц и трактиров. Теплое весеннее солнышко выманило на подоконники ленивых городских котов. В каждом укромном уголке норовила пробиться сквозь камни упрямая молодая трава. Хозяйки выставляли на окна горшки с геранью. Я почувствовал, что улыбаюсь — Нижний город чем-то напоминал мой собственный дом.

К сержанту быстро вернулось хорошее настроение, проводив взглядом бочку ассенизатора, он поморщился и заметил:

— Для приличных людей сейчас рановато. Может, перекусим пока?

Мой желудок с энтузиазмом поддержал его предложение.

Сержант привычно срезал путь дворами, продираясь сквозь шеренги сохнущих простыней, мимо необъятных луж и задиристых дворовых шавок. Что-то варилось, где-то ругались, вокруг кипел жизнью настоящий людской муравейник. Я гадал, куда это нас несет. Мы вынырнули из подворотни — перед нами сверкала медью шикарная вывеска, предлагающая заглянуть в «Золотую кастрюлю». Заведение выглядело прилично, хотя вид немного портили пятна свежей побелки, желтые на бежевой стене — местный колорит. Сержант спустился на три ступеньки и по-хозяйски распахнул низкую дубовую дверь.

«Золотая кастрюля» была обставлена в шаренском стиле — связки чеснока и перца вдоль стен, расписные кружки на крючках. В такую рань трактир был пуст: ночные посетители уже ушли, а дневные — еще не появились. Кроме нас наличествовал мрачный тип в полувоенном камзоле, похожий на гробовщика. Дюрок привычно занял столик поближе к стойке и отстегнул перевязь с мечом.

Хозяйкой заведения была женщина средних лет, все еще очень красивая, но уже с сединой в волосах и горькой складкой у рта. Она приветливо кивнула сержанту.

— Здравствуй, Пьер. Давно тебя не было.

— Так ведь — служба, тетушка Петт! — вздохнул сержант и заинтересованно проводил взглядом поднос, уносимый служанкой. — Привет, Молли, детка!

Девица одарила его ослепительной лукавой улыбкой и, покачивая бедрами, скрылась на кухне. Сержант немного поскучнел (должно быть, вспомнил поварешку миссис Дюрок) и вернулся к действительности.

— Чем удивишь старого солдата?

Хозяйка усмехнулась:

— Садись, вояка. Уж наскребу тебе каких-нибудь остатков.

«Остатки» тетушки Петт отлично смотрелись бы на графском столе, а в качестве приправы мы получили Молли — девушка подсела за столик и всю трапезу потчевала нас местными сплетнями. Я приспособился макать в чесночный соус маленькие мясные пирожки, воспользовавшись едой как вежливым способом избежать разговора, сержант налегал на свиное рагу и периодически вставлял в ее монолог всякие «хм» и «м-м».

Я слушал вполуха, выделяя среди потока незнакомых имен обычные городские новости.

Новости оказались так себе: цены на продукты этой весной были особенно высоки, а купцы отнюдь не спешили прибывать в Сент-Арану. Многочисленные приезжие из провинции серьезно потеснили горожан и те, кто победнее, открыто роптали. Череда странных происшествий и загадочных убийств потрясла город в конце зимы, соседки судачили о колдовстве и ведьмах.

— Закрыли весь Речной рынок! — возмущенно причитала девушка, Дюрок удивленно вскинул бровь. — И Гильдия Торговцев не пикнула! Еще бы: стража устала выволакивать оттуда изувеченные трупы. А одно безголовое тело нашли прямо у наших дверей…

Хозяйка бросила на Молли сердитый взгляд и кликнула ее принести чистых кружек. Я живо припомнил пятна свежей краски на стене. Дюрок невозмутимо подобрал кусочком хлеба со дна миски остатки подливки, допил пиво и расплатился. Когда мы пробирались к выходу, гробовщик остро глянул нам в след поверх своей кружки и тот час спрятал глаза.

Оказавшись на улице, я не выдержал:

— Думаешь, здесь и вправду кого-то убили?

Сержант меланхолично пожал плечами:

— А может им просто пьяница стенку облевал.

Приподнятое настроение улетучилось без следа, но упрямый чертенок, толкнувший меня на это путешествие, не желал уходить. Мною овладела смутная, тревожная неудовлетворенность. Я бездумно брел по щербатой мостовой, пытаясь разобраться в своих чувствах. Дюрок почтительно держался чуть позади.

На улицах Нижнего города царила дневная суета, но теперь я замечал то, что сразу в глаза не бросалось. Многие лавки так и не открылись, на их ставнях и дверях висели амбарные замки. То и дело на встречу нам попадались бедно одетые люди явно не городского вида — приехавшие в поисках заработка сельские жители. Я задумчиво проводил глазами целую семью, с узлами и детьми, угрюмо пробирающуюся сквозь уличную сутолоку. Никто не обращал на них никакого внимания — дело привычное. В наших владениях тоже ощущался наплыв пришлых людей, в основном из уделов, граничащих с Дебрями. Стало удивительно легко найти батраков на любую работу, но отец не испытывал восторга по этому поводу — внутренние районы Сантарры не могли принять всех. С некоторых пор тема аграрной политики Короны стала в нашем доме особенно популярна.

Спешащие по своим делам горожане не обращали на нас ни малейшего внимания, стоило мне отвлечься на секунду и всякие ориентиры, способные привести нас назад пропали без следа. Крыши домов скрывали от глаз и стены Внутреннего города, и купола храма, и мачты речных судов. Оставалось надеяться, что сержант всегда отыщет дорогу к дому. Я встряхнулся, поймав себя на ощущении, что все эти изгибы и разветвления улиц завлекают меня в гигантский враждебный лабиринт. Тьфу ты, пропасть! Не может быть, чтобы за пару часов я так сильно устал. Стоило выбираться в город ради одного-единственного трактира! Вытряхнув из головы идиотские мысли, я остановился. Нижний город кончился: перед нами лежала широкая улица (начало дороги на Керм), а за ней — хаос и столпотворение сент-аранского Базара. Вот уж не думал, что мы заберемся так далеко.

— Зайдем на Базар? — по-своему истолковал мои колебания Дюрок.