Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — пфальцграф

Ознакомительный фрагмент

— Вы приняли мои владения, — сказала она медленно, — и мой замок из рук короля… неважно, что это никто из моих вассалов не признает, а среди них такие грозные воители, как граф Хоффманн или граф Росчертский… Ладно, оставим это, а пока что у нас получается? Вы отправляетесь в замок, увозя меня с собой, как пленницу…

Я поморщился.

— Леди Беатрисса, вы же понимаете, что Его Величество брякнуло это иносказательно. Мол, сними этот тяжелый груз с моей шеи и пересади на свою.

Я невольно поднял руку и потрогал шею, представив воочию, как она сидит там, свесив голые ноги мне на грудь, сидит тоже голенькая, а то в этих платьях накроет мне голову…

По щеках леди Беатрисса растекся румянец, что-то и она представила, сказала поспешно:

— Неважно, он передал меня вам, как пленницу!

— Вы не пленница, — заверил я и уловил как гримаска неудовольствия мелькнула и тут же пропала на ее лице. — Вы… останетесь королевой в нашем понимании… в смысле, как понимают в наших срединных королевствах: королева царствует, но не управляет. Управлять, леди Беатрисса, буду я.

Ее щеки заалели, ноздри красиво вылепленного носа затрепетали, а сама она посмотрела мне в лицо бешеными глазами.

— Но слуги и вся челядь слушаются только меня!

— Теперь придется слушаться меня, — обронил я.

Она поинтересовалась ядовито:

— И сколько войска ваш король отправляет с вами?

— Это и ваш король, — напомнил я в очередной раз. — А войска со мной будет… достаточно.

— Сколько? — спросила она недоверчиво.

— Достаточно, — ответил я уклончиво. — Утром вы все увидите.

Она надменно вздернула подбородок, в фиолетовых глазах мелькнул гнев.

— Хорошо, сэр Ричард, спокойной ночи. Оставляю вас готовиться к схватке с лучшими воинами Армландии… и всеми их войсками!

Гордо повернувшись, она удалилась мимо группки вельмож, искоса наблюдавших за нами. Двое тут же оторвались от приятелей и поспешно потащились следом. Я стиснул кулаки и заставил себя думать о том, что она меня ненавидит, ненавидит! Вон с каким злорадством сказала, что меня ждет в ее землях…

Но ведь и я ненавижу ее за то, что изломала все мои планы, разбила вдрызг все мои цели, заставила метаться не только между ее замком и дворцом Барбароссы, но и внутри меня, а там такие колдобины, вообще черт ноги сломит!

Намучавшись и выгорев на самом страшном из огней, который внутри всех нас обычно едва тлеет, я поплелся к отведенной к мне комнате. По дороге увидел старшую служанку, которая готовила комнату для знатной пленницы, кивком подозвал.

Она подбежала и с готовностью присела в поклоне.

— Надеюсь, — спросил я строго, — комната для леди Беатриссы наконец-то готова?

Она еще раз присела в поклоне, прощебетала:

— Его Величество изволили велеть не возиться. Вы все равно с утра выезжаете.

— Это Барбаросса так решил? — спросил я.

— Его Величество, — поправила она.

Я молча выругался, служанка поспешно снова присела в поклоне, больно лицо у меня злое. Я сердито зашагал по коридору, затем развернулся и пошел обратно. Когда спускался по лестнице, снизу весело крикнул сэр Стефэн:

— Благородный сэр Ричард, вас поставили патрулировать лестницу?

— Что? — переспросил я, не поняв.

— Вы уже третий раз, — сказал он. — То вверх, то вниз…

Я остановился, с ужасом чувствуя, что в самом деле колыхаюсь, как то самое в проруби, никак не прибьюсь ни к одному берегу.

— Да, — ответил я растерянно, — похоже.

Насмешливое выражение на его мужественном лице сменилось сочувствующим, что вообще как гвоздь в гроб моему достоинству. Я зарычал, как Барбаросса, но, правда, про себя, повернулся и решительно повел себя наверх. Несмотря на трусливое сопротивление. Несмотря на оправдания, что вот прямо немедленно надо спуститься и осмотреть Зайчику копыта: не повредил ли за долгую скачку?

Однако наверху перед дверью ноги снова отказались двигаться. Я же не святой Антоний, что мужественно шел навстречу соблазнам и ломал им хребты, хотя и ему, судя по его воспоминаниям, доставалось так, что никому мало не покажется.

Тяжелая, как чугунная балка, рука кое-как поднялась, я постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Комната сперва показалась пустой, но я сделал шаг и увидел леди Беатриссу. Бледная и поникшая, она сидит на лавке, опустив бессильно руки. На стук двери подняла голову, огромные фиолетовые глаза на исхудавшем лице доминируют настолько, что я вообще ничего не видел кроме этих страдающих глаз.

Сердце мое дрогнуло, острая жалость пронзила грудь. Сейчас, сбросив каблуки, она выглядит маленькой и трепещущей. Сверкающая красота как бы поблекла, однако волна нежности нахлынула и накрыла меня с головой с еще большей силой. Сейчас она напоминает маленького жалобного воробышка, выпавшего из гнезда, который еще не то, чтобы уметь летать, даже бегать не умеет.

Уже не контролируя себя, не борясь, я сел рядом. Беатрисса взглянула исподлобья, попыталась отвернуться, но я обнял за плечи, изо всех сил стараясь, чтобы это было дружеским жестом. Или хотя бы выглядело.

— Что случилось?

— Ничего, — буркнула она.

— А все-таки?

— Я же сказала, ничего не случилось, — отрезала она. Добавила язвительно, — Если не считать, конечно, того… ну, вы знаете, сэр Ричард.

— Догадываюсь, — ответил я со щемом в сердце. — Что вас тревожит еще?

Она зябко повела плечами.

— Не знаю. Но я не хочу оставаться здесь ни минуты. Мы можем выехать сейчас?

Я внимательно посмотрел ей в глаза, прислушиваясь к голосу, всматриваясь в движения лицевых мускулов.

— Скоро ночь. Завтра утром и выедем.

— Нет, — сказала она. — Я хочу выехать прямо сейчас. Ну пожалуйста! Я умоляю вас!

— Леди, — сказал я пораженно, — правильно ли я расслышал? Вы… умоляете?

Она сказала резко:

— Да! Я не хочу, не хочу здесь оставаться ни на минуту!

Я подумал, кивнул.

— Хорошо, это обсудим чуть позже.

— Я тебя ненавижу, — прошептала она, — Как я тебя ненавижу!

Я прижал ее к себя, она уткнулась лицом мне в грудь и затихла. Я осторожно гладил по голове, наслаждаясь прикосновением к дивным золотым волосам, Беатрисса молчала, я боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть очарование. Тело ее в моих руках мягкое и теплое, от кожи исходит чистый целомудренный запах, я страшусь выпустить ее из рук…

Она вздрогнула, тело напряглось. Я прижал крепче и зашептал на ухо, что все позади, все страшное кончилось, теперь будет все хорошо, но она уперлась мне в грудь кулачками.

Я вздохнул и выпустил ее из объятий.

— Хорошо. Кто здесь был?

Она взглянула с испугом.

— Здесь?

— Да, — ответил я. — Что за двое с очень дурно пахнущими ногами и еще хуже — шеями? Черт бы побрал этих щеголей, что не моются годами, но ароматными настоями могут облиться так, будто выскочили из-под ливня.