Семейка - Ульяна Каршева

Брат на улице, то и дело снимая с лица липнувшие к коже снежинки, огляделся и положил безвольную ладонь сестры себе на руку. Предстояло спуститься с крыльца по лестнице. Уже внизу Алик снова покрутил головой, словно примериваясь, куда им дальше идти. Что ж. Он прав. Сюда-то их Семён привёз на машине.

- И куда теперь нам? – вздыхая после плача, спросила Алька, уже смирившаяся с тем, что часть её светлой и радостной жизни закончилась таким беспардонным образом.

- Кажется, он привёз нас с этой стороны, - сосредоточенно предположил Алик, всматриваясь в дальние улицы, и тут же озлился на себя: - Надо было у вахтёра спросить, где тут троллейбусы, автобусы, маршрутки бегают! А мы…

- Алик, не сердись, - коротко вздыхая, попросила девушка. – Давай пройдёмся немного? И я успокоюсь, и до дороги какой-нибудь дойдём.

- Твоя куртка на такую погоду не рассчитана, - заметил брат. – А тем более – на такой ветер. Уверена, что хочешь пройтись?

- Так легче успокоиться. – Сказала – и снова в рёв: - Он же со мной дружил! Когда же он успел?! Алик, когда?!

- Ты спрашиваешь у меня так, как будто я им свечку держал! – рявкнул брат. А подумав, вздохнул: - Когда – когда. Когда его родаки увезли во Францию на лето, вот когда! Если посчитать по времени…

А девушка вдруг ахнула со слезами в голосе:

- Алик! А как же мне теперь быть?! Он же в моей группе! Алик!

Она не сразу поняла, что брат странно замолчал, и всё сокрушалась об ужасе каждодневной встречи с бывшим женихом. Пока не взглянула внимательнее.

- Алик, ты же умный! Придумай, что делать!

В ответ услышала неожиданное:

- Ваську Прохорова помнишь?

Наверное, с минуту она молчала, шагая рядом с ним, резко приходя в себя и в грустную реальность, прежде чем откликнуться:

- Ты имеешь в виду нашего одноклассника? Помню. А что?

О том, что она перепугалась, мгновенно решив: брат хочет предложить ей вот так лихо поменять жениха, – говорить не стала.

- Мы с ним позавчера встретились. Оказывается, у него своя автомастерская есть, двумя улицами ниже, в гаражном переулке. Предлагал поработать у него. Зарплата у него больше, чем повышенная стипендия, которую я так и не получаю.

- Но ведь мы мечтали поступить в универ! – ошеломлённо напомнила Алька.

- И что? Мечту-то воплотили – поступили. Только по здравом размышлении что-то я пришёл к выводу, что эта учёба мне нафиг сдалась. За эти три года я так и остался нищим. Что с того, что бегаю на подработки? Этого мало… В основном-то так и сидим у бабули на шее. А что потом? Поступили не туда, куда хотели. Будем работать не там, где хотелось бы…

- Зато на деньги, которые потом получим от той работы, можем купить то, что нужно, - сердито возразила Алька, которая покрывалась мурашками от его то ли рассуждений, то ли предвидения. И прозрела: – Так ты предлагаешь уйти?

- А что ты теряешь? – пожал плечами брат. – Настаивать не буду. Можешь учиться дальше, но я – пас. Кому-то надо и зарабатывать. Только так я смогу обеспечивать и тебя, и бабушку.

- Бабушка плакать будет, - прошептала Алька и задумалась. – А ещё и рассердится, что мы такое натворили, пока её нет.

Бабуля уехала к дальней родне, но деньги присылала, как минимум, на оплату коммуналки. И так-то без неё страшновато, а тут Алик ещё придумал… Хотя, судя по его размышлениям вслух, он думал о том и без встречи с Васькой-одноклассником.

Уходить из универа страшновато. Привыкла к определённому ритму жизни, что маленькие деньги стипендии хоть раз в месяц, но стабильно выдаются. Слабенькая мечта о том, чтобы стать женой Семёна, как-то не давала думать о том, что она станет и сама богатой. Просто представляла, что они будут вместе, не более. Но…

Она украдкой покосилась на зимние ботинки, купленные ещё прошлой зимой. Всё бы хорошо. И выглядят прилично, как бабушка говорит. Вот только под стопой отчётливо ощущается, как проваливается изношенная подошва, особенно под пяткой. А вот если бы она, Алька, работала, могла бы позволить купить себе новые ботинки.

- Алик, - негромко сказала она, - но, ведь если ты пойдёшь к Ваське, там, наверное, надо весь день работать. А как же наша мечта – научиться-таки магии?

Кажется, брат уже обдумывал проблему.

- Понимаешь… Университет – это и без денег, и без настоящей, нужной нам учёбы, - медленно ответил он. – А работа – это уже хотя бы деньги. – И хмуро спросил: - Где твои перчатки? Морозец хоть и маленький, но ведь замёрзнешь.

Алька послушно вынула из кармана куртки перчатки и только хотела надеть их, как внезапно, сама того не ожидая, размахнулась и выбросила их в мусорный контейнер, мимо которого они проходили. Ошалев от неожиданности, Алик встал на месте.

- Ты чего?!

- Это подарок Семёна! – мрачно сказала она.

- Ну и оставила бы себе, - уже спокойнее хмыкнул брат. – С паршивой овцы, типа… Ну, это… Хоть шерсти клок.

Девушка промолчала. С языка рвалось объяснение, что всё связанное с Семёном сейчас вызывало у неё брезгливость. И отторжение.

После выброшенных перчаток молча она шла по заснеженной улице недолго.

- Ну, хорошо, - хмуро сказала она. – Ты пойдёшь к Ваське. А что делать мне? Я даже не представляю, куда мне пойти работать.

- Доучись, - коротко ответил Алик.

- Не хочу, - уже совсем мрачно сказала она. – Там Семён. Не хочу видеть этого предателя каждый день. Да и… ты прав. Лучше работать, чем учиться на того, кем быть не хочешь. А там…

- Что – там? И ты не забыла, что придётся работать тоже не там, где хочется.

- Зато там можно будет накопить на репетитора! – буркнула Алька.

Прошли в поднявшейся снежной метели ещё немного. Защищаясь ладонью от снега в лицо, Алик присмотрелся и кивнул:

- Вон тот дом пройдём – видишь, там троллейбусы ходят? Сориентируемся, доедем до дому, а там посмотрим, что делать. Но насчёт репетиторства ты умно придумала.

Они и в самом деле вскоре вышли к дороге.

Время – пять вечера. А как будто уже поздний вечер. Начало декабря. Что уж…

Сначала брат с сестрой обошли остановочный навес, чтобы посмотреть,