Стратегия одиночки. Книга пятая (СИ) - Александр Зайцев

всего через пару минут и прямо через прилавок начал кидать мои вещи мне под ноги, на пол!

— Ты чего творишь? — Не ожидавший такого холодного приёма, выкрикнул я, когда плотно свёрнутая кольчуга упала прямо мне на носки ног.

— Кто бы говорил… — Очень зло ответил мне Джанни и с вызовом посмотрел мне в глаза. — Расплачивайся и выметайся.

— Чего⁈ — У меня непроизвольно сжались кулаки.

— Что слышал, плати семь десятков золотых и пшёл вон!

— У тебя зубы лишние? — Тихо произнёс я, хрустнув костяшками.

— А у тебя есть лишние полгода? — В руках Джанни появляется колокольчик вызова стражи. — Только двинься в мою сторону, и полгода в местной каталажке тебе обеспечены.

Ну, с этим он погорячился, даже если я ему все зубы выбью, то просто оплачу лечение и заплачу виру, но сидеть в тюрьме не буду. Тем не менее, он не шутит. Он явно на меня зол. Даже не так, он в ярости и едва сдерживается. Если бы не понимал, что против Стали он не потянет, то ощущение, что набросился бы на меня с кулаками.

— Хорошо, — сказал я, наклоняясь за вещами, — только какие семьдесят золотых? Мы договаривались на сорок!

— Договаривались? — Усмехается Джанни. — Мы с тобой руки жали, заключая сделку? Договор заключили может быть? — Он качает головой. — Не было такого.

И правда не было, просто на словах, даже не скрепив сделку рукопожатием, что по местным меркам не является окончательной договорённостью.

— Если нет столько, то оставляй камзол и плати сорок. — Да что с ним такое?

Конечно, я могу полезть «в бутылку». И, скорее всего, после моей демонстрации местному суду своего Сродства со Светом и броши Знати, Джанни проиграет. Но суд — дело небыстрое, к тому же Армани был в начальной команде Ариэн, и если та на слушании встанет на его сторону, то тут уже всё может повернуться иначе. Да и потеряю я как минимум неделю. Отсчитав семь десятков золотых, демонстративно выставляю их столбиками на полу у своих ног.

— Зря ты так… — Шиплю я, словно змея. — Я человек не злопамятный, но всё же далеко не добрый, и память у меня хорошая.

— Скотина ты, Рэйвен! Просто скотина! — Выкрикнул он. — Выметайся!

— Что даже не дашь переодеться? — Усмехаюсь я.

— На улице переоденешься, — оскалился модельер.

Подняв сумки с вещами, я выпрямился, посмотрел в глаза Джанни и увидел в них за внешней яростью и злостью глубокую боль.

— Ты её любишь… — Прошептал я.

— Уходи, Рэйвен, просто уходи. — Качает головой Армани, выкладывая на прилавок грубо сделанный, но даже на вид очень мощный арбалет. — Не доводи до греха.

Скорее всего, он когда-нибудь отойдёт и поймёт, что был не прав сегодня, но сейчас его голова полна ревности и злости. По подрагиванию его пальцев на пусковой скобе понимаю, что может и выстрелить. Убить не убьёт, да и не попадёт скорее всего, так как воин Булата способен двигаться с такой скоростью, что для взгляда обычного человека превращается в размытое пятно. Но рисковать всё же не стоит, я не знаю Талантов Джанни, и он может меня неприятно удивить.

Не поворачиваясь спиной, с вещами в руках я пячусь назад и, только выйдя за дверь лавки и закрыв её, позволяю себе тяжёлый выдох.

Впрочем, а чего я ждал? Что мой уход с Ариэн никто не заметит, и это никого не заденет? Ответ в том, что я о последствиях вообще не думал. И мне ещё повезло, что Джанни оказался более прямолинеен, чем та же Миранда. А ведь всё могло закончиться для меня куда хуже, например, выстрелом в живот через приоткрытую дверь, вместо «здрасти».

Валить мне надо из Катьера и делать это как можно быстрее!

Интерлюдия

Погода стояла отличная, солнце, близкое к зениту, светило ярко, редкие облака иногда давали приятную тень, а ветер, пробивающийся даже в эту плотную лесную чащу, немного развеивал жару.

Тем обиднее в такой день было Мари Топан сидеть, прислонившись спиной к стволу могучего вяза, и смотреть, как густая тёмная кровь, вытекая из-под её ног, собирается в небольшие лужицы между выступающих из земли корней. При этом девушка не могла пошевелить руками и даже сесть поудобнее. Как её бросили, прислонив к дереву в полусидячем положении, так она и осталась, не в силах что-то изменить. Не в силах, потому как сухожилия на её руках и ногах были перерезаны с хирургической точностью. И не скажешь, что эти глубокие разрезы нанесло оружие, а не скальпель. Да и онемение и бесчувственность тела ниже поясницы подсказывало, что сломан позвоночник.

У неё в специальных поясных сумках были зелья, которые могли бы справиться с подобными ранениями и увечьями, ведь на чём Мари не экономила, так это на алхимии. Только вот сумки эти с поясом лежали в трёх метрах от неё, у медленно угасающего костровища. Впрочем, даже если бы эти сумки были рядом, она бы в таком состоянии всё равно не могла бы до них дотянуться. Тот, кто её покалечил, видимо, прекрасно знал, что делает. Он даже не поленился затолкать ей плотный кляп в рот…

А ведь в последнее время всё начало складываться для Мари удачно. Пожалуй, лучше, чем когда-либо в её жизни. Тем обиднее было всё потерять вот так, на взлёте. Впрочем, девушка была уверена, что не умрёт сегодня. Если бы судьбе было угодно, чтобы она погибла в этот полуденный час, то она бы уже лежала мёртвой, лицом в траве, а её тело обшаривали чужие руки, как это сейчас происходит с двумя её помощниками. Бывшими помощниками. В бессилии, взявшая себе в этом мире имя Молли Мун, только и могла, что скрежетать зубами и молиться. Причём, последнее она делала очень усердно, не сводя глаз с тёмно-зелёного камня, лежащего совсем рядом с её ногами. Эх! Если бы она могла до этого камня дотянуться! Об этом она, по сути, и молилась, только об этом одном, чтобы у неё нашлись силы, и она смогла бы дотянуться до камня, или убийца её помощников сам коснулся этого камня. Это бы решило все её нынешние проблемы. Поняв, что молитвы остаются без ответа, Мари закатила глаза и прикусила губу до крови.

Вот почему у неё в жизни всегда так? Что на Земле, что теперь здесь, на Айне. Всегда одно и тоже. Только к ней повернётся удача, только она поверит в свои силы, как обязательно найдётся какой-нибудь мудак и всё испортит! Как, к примеру, её задвинули с должности начальника отдела, когда внезапно появился племянник шефа. Или когда она сдала все вступительные экзамены и должна была поступить в университет, но расширили квоты для «убогих», и она пролетела с высшим