Стивен Браст - Дороги Мертвых

Сенния, попробовав рыбу, на что она имела право, так как семья была схвачена в принадлежавшей ей области, немедленно наняла женщину своей кухаркой, а мальчика — конюшим.

Несколькими годами позже, единственный оставшийся брат Клари стал жертвой той самой вспышки Чумы, которая унесла и мужа Сеннии, а еще через несколько лет Клари предоставили ответственную должность служанки, что повлекло за собой и уход за юной Ибронкой, хотя это никогда не была сказано прямо.

Поскольку мы ввели ее в нашу историю, то, с разрешения читателя, мы быстро набросаем ее внешность. Начнем с того, что у нее было круглое лицо Дома Теклы; в ее случае очень приятной формы, с блестящими умными глазами, которые не были ни круглыми ни широко расставленными, высокий для Теклы лоб. И хотя у нее не было ни рук или ног аристократа, она была весьма привлекательной девушкой, для любого из ее Дома.

Пони был оседлан в кратчайшее время, и Клари приготовила запасы еды — для чего она должна была пойти на кухню, где воспользовалась случаем и обменялась прощальными слезами со своей матерью в ходе сцены, на которую мы накинем вуаль из уважения к чувствам, которых у Теклы ничуть не меньше, чем у кого-нибудь другого.

Когда все дела были закончены, путешественницы уселись на своих лошадей — Клари прямо в седло, а Ибронка воспользовалась помощью подставки — и отправились в путь. И только когда они, следуя дороге, обогнули особняк и проезжали мимо двух камней, Хергера и Бергера, Ибронке пришло в голову, что надо попрощаться со своим домом, так как она понимала — таким образом, как понимает юность, то есть умом, но не сердцем — что может никогда вновь не увидеть место, в котором выросла. Потом она нетерпеливо посмотрела вперед.

— Миледи, — сказала Клари.

Ибронка повернула голову. — Ну?

— Я прошу прошения, что говорю это, но если вы будете и дальше гнать вашу лошадь в таком темпе, она умрет прежде, чем мы сделаем полдороги до Лоримеля, не говоря уже об Адриланке, которая, я верю, намного дальше.

Ибронка вздохнула и натянула поводья своей лошади, после чего дальше они ехали с более разумной скоростью, и через несколько часов оказались в Лоримели, деревушке, которая могла похвастаться тремя или четырьмя домами, причем один из них был трактиром, рынком и почтой, и которая, что было более важно, вытянулась вдоль Большой Северо-Западной Дороги, которая когда-то бежала не прерываясь от Гор Канефтали до Адриланки, все шестьсот лиг, и по которой все еще можно было проехать большую часть этого расстояния, хотя многие из мостов исчезли и уцелело так мало каменной мостовой, что поездка по ней в дождливый сезон была сопряжена с множеством трудностей.

Ибронка знала трактир, так как была в нем один или два раза вместе со своей матерью, но в первый раз она пришла в него с намерением снять комнату — на самом деле эта ночь должна была стать первой, которую она собиралась провести далеко от дома, за исключением нескольких случаев, когда она ночевала в горах под открытым небом. Хозяин немедленно узнал ее, и настоял на том, чтобы дать ей свою лучшую комнату, так как хотел похвастаться, но, увы, мы должны с сожалением заметить, что хвастаться было нечем. Тем не менее, Ибронка пришла от нее в восторг намного больший, чем заслуживали мокрые стены, набитые плохой соломой матрацы, съеденные молью покрывала и некоторое количество незваных насекомых. Одним словом Ибронка была очарована. Клари, не разделяя восторг своей хозяйки, тем не менее приняла ее с невысказанным желанием, чтобы караван пришел как можно раньше. Оглядев свою спальню, Ибронка поторопилась вниз в общий зал, так как она хорошо знала, что приключения чаще всего начинаются в общих залах трактиров, а она, как читатель без сомнения осознал, была больше чем обеспокоена, чтобы приключения наконец начались.

И тут ее постигло разочарование: общий зал был совершенно пуст, за исключением одного Теклы, который негромко храпел в углу, и двух торговцев, по виду Креот, которые тихо обсуждали что-то в другом углу. Ибронка попросила для себя бокал вина, и за то время, что прикончила его, пришла к заключению, что здесь не произойдет ничего интересного, после чего отступила к комфорту, который могла произвести ее кровать, и присоединилась к достойной Клари, которая уже издавала тихие звуки, постелив себе на полу. Мы пренебрегли бы нашим долгом историка, если бы не указали, что, когда она уже улеглась в кровать, смесь из возбуждения и неудобства кровати мешала ей уснуть в течении нескольких часов, тем не менее, когда в конце концов она призвала сон, то спала глубоко и достаточно громко, вплоть до следующего утра, когда она проснулась от громких звуков, которые, насколько можно бы судить, шли из улицы прямо под ее окнами.

В одно мгновение она выпрыгнула из кровати и, выглянув в окно, увидела, что звуки были не большим, не меньшим, как звоном мечей, а два человека, по виду Драконлорды, кружили вокруг друг друга и с энтузиазмом пытались разрезать на части своего противника достаточно длинными мечами, пока толпа, которая тоже состояла из Драконлордов, стояла так близко от поединка, насколько позволяла безопасность и узость улицы.

— Это дуэль? — спросила Клари, которая, очевидно, также проснулась.

— Не могу сказать, — ответила Ибронка, пожав плечами. — Это или дуэль, или просто ссора.

— Не вижу большой разницы, — заметила философствующая Текла.

— Ба! Помоги мне одеться; я должна спуститься вниз.

— Очень хорошо, — сказала Клари, которая хорошо знала юную леди Дзур и даже не пыталась отговаривать ее.

Ибронка быстро оделась и, едва успев прихватить оружие, бросилась вниз по лестнице; но, увы, было уже поздно: когда она вылетела из двери трактира, сталь закончила свою смертельную песню, и, действительно, один из Драконлордов лежал вытянувшись в полный рост на земле, в то время как другой все еще стоял в боевой позиции, наблюдая за поверженным соперником, чтобы убедиться, что он больше не встанет.

— Хвастун, — тихонько сказала сама себе Ибронка.

Она повернулась к мужчине, стоявшему рядом с ней, Драконлорду с могучим сложением и невероятно длинными руками. — Скажите мне, милорд, из-за чего они сражались?

Мужчина пожал плечами, не глядя на нее, и сказал, — Девчонка, конечно. Из-за чего еще могут драться солдаты друг с другом, а не с общим врагом?

— Как, девчонка?

Солдат что-то пробормотал и посмотрел на нее, потом посмотрел опять, на этот раз более заинтересованно, что заставило Ибронку слегка покраснеть, а ее мысли отправиться в направлении, в котором они прежде никогда не ходили — то есть Ибронке никогда не случалось подумать о том, что за девушек можно сражаться; хотя, разумеется, она считала, что однажды сумеет завоевать какого-нибудь симпатичного мальчика, положив других претенденток на его любовь на землю (и, лучше всего, победив их всех одновременно), но мысль о мужчине, сражающемся за нее, не приходила ей в голову даже в самых дерзновенных мечтах. И тем не менее, когда именно так и произошло, она решила, что, по-видимому, такой бой является безусловным комплиментом, который, может быть, можно и одобрить.