Алексей Герасимов - Мерзкий старикашка

- Как это непорядочно с их стороны. - я вновь повернулся к властителю Ооза. - Издревле мы ходим в Большую Степь или со словом Солнца, или с оружием. Иногда совмещаем эти два инструмента. Такой подход неэффективен - на место каждого убитого кочевника встанет другой, выбей одно племя, и через год его пастбища займет другое. Степь велика и в ней много разных народов. Верно я говорю?

- Верно. - отозвался сосед пограничного князя, лиделлец, если я не путаю порядок расстановки кресел. Тоже степнячий терпила. - Но и терпеть их нельзя. Что же нам, как в далекой стране Сюнну, по границе стену строить? Не особо-то, я слыхал, она и спасает. Ходить в степь и выбивать саков, пока они силу не набрали, надежнее.

- Веками ходим, да что-то не слишком помогает. Не с копьем и колчаном надо идти в степь, а с плугом и зерном. Покуда всю степь не засеем кочевники наши границы так и будут тревожить. А земля-то там плодородная. В Ашшории, в большей части, крестьяне на головах уже один у другого сидят, каждый клочок земли обработан, и то всех прокормить не каждый год удается - вспомните недавний голод, князья. Города не растут отчего? Не оттого ли, что землепашцам самим еды едва хватает? А переселить лишний народ в степь, так что? Худо-бедно витязя вооружить, по тамошним урожаям, да если наделы давать такие, что только паши, полутора десятка мужиков хватит. Поселите полторы тысячи, и вот у нас на границе сотня бойцов. Пятнадцать тысяч переселить - так уже целое войско. А мы и пятьдесят тысяч туда посадить можем! И семьдесят! Поначалу только их оборонить, первые год, много два, а там и саков, глядишь, на землю посадим. Тех кто останется жив и примет истинную веру, разумеется. - я перевел дыхание. - Тогда внуки наши всю Большую Степь вспашут, до самого Зимнолесья... И, разумеется, те кто помогал переселенцам, кто защищал их на первых порах, будут иметь с этого свою долю. Сначала, правда, надо и иные наши границы обезопасить, но сие как раз не такая уж и проблема.

- Это что же, если я, положим, переселю в степь несколько деревень, да поставлю над каждой по витязю из младших княжьих сынов, с вооружением им помогу, так то будут мои вассалы? - в задумчивости поинтересовался князь Коваргине.

С ним мы этот вопрос не обсуждали, это вообще была чистая импровизация. Историк у нас в школе был знатный, знания давал на совесть, так чего бы опытом Руси не воспользоваться, которая веками оборонялась от кочевых народов путем их покорения и ассимиляции?

- Конечно твои, чьи же еще? - ответил я. - Или дружину свою пошли, если хочешь земли к своему личному уделу прирезать. Да и царских солдат я позволю нанять на такое дело. Крепости, от набегов укрываться, построим.

- Кажется, мой голос ты получил, царевич. - усмехнулся Оозский владетель.

А в зале меж тем поднялся неслабый шум от пересудов - владетельным требовалось обсудить, причем немедленно, столь революционную тактику не только борьбы с набегами, до которых большинству никакого дела не было, но и приращения своего благосостояния. Раньше-то в степь ходили без особой охоты - чего там кроме низкорослых кобылиц да рыжих наложниц брать? - а тут такое предлагают. Правильно мой шеф говорил, что двигателем человеческого прогресса всегда были лень и жадность. Вот оно, наглядное подтверждение!

- Тише! Тише вы вше! - прошамкал главный (все еще) министр. - Не шатем шобралищь. Наговоритещь еще.

Присутствующие попытались взять себя в руки, но видно было, что в уме продолжают прикидывать, чего да сколько с такого развития сюжета хапнуть можно, и большие ли потребуются первоначальные влложения.

- Ешть еще вопросы к шаревищу? - уточнил Тонай Старый. - Нет? Тогда предлагаю голошовать.

Он повернулся к Валиссе.

- Шехама, надо полагать, против вошарения Лишапета иш Крылатых Ешей?

- Вовсе нет.. - с улыбкой поднялась моя невестка. - За. Шехама отдает свой голос царевичу Лисапету.

Князья с понимающим видом начали переглядываться - пообещал жизни не лишать, чего уж тут гадать-то?

- Баратиан тоже отдает свой голос за. - порывисто поднялся Лексик. - Мы поддерживаем законные притязания царевича.

- Ну и Дамуриана тоше - ша. - Тонай опустился в свое кресло.

- Хатикань - за. - высказался Шедад. - И половина Аршакии тоже.

- Вся Аршакия. - поддержал его Арцуд. - И вся Софена.

- Уже говорил, и повторю снова - Ооз поддерживает притязания Лисапета на трон. - высказался пограничный владетель.

И тут князья-заговорщики как пошли, как пошли поддержку выказывать, прям любо-дорого смотреть... Остальные не спешили, правда, на Скалапета и командующих косились, выгадывали все...

Ну а что? Новаторская стратегия хомячества озвучена, а осуществлять ее, так для этого я уже вовсе не обязателен.

Последним из подписантов поднялся Моцк, князь Гелавани, и что-то сильное у него было сомнение на лице нарисовано.

- Ваше высочество, - произнес он. - доводили ли до вас... некоторые пожелания, каковые высказал ряд членов совета?

- Разумеется. -кивнул я.

- И... каково же будет ваше решение по ним?

- Я, владетельный, внимательно их изучил, и счел их исполнение хотя и весьма желанным, но совершенно невозможным.

Физиономии неудачливых заговорщиков дружно вытянулись.

- Меж тем Коваргин поддержит претензию Лисапета на трон. - заявил Яркун.

- И Самватин тоже. - добавил Осе.

- Равно как и Ливариадия. - поднялся мой кузен.

- Ну Гелавань тогда тоже не будет возражать. - хохотнул Моцк. Несколько нервно хохотнул, как мне показалось.

В общем, избрали меня единогласно.

- Займите же свое законное место! - возгласил примас, когда последний из присутствующих высказал свое согласие.

И на трон недвусмысленно так показывает, а в руках уже и корону держит. В Ашшории с этим вообще просто: умостил на царском месте задницу, надел корону на бошку, и все, ты уже полноправный монарх. Никаких тебе, понимаешь, коронаций в центральном храме и прочих торжественных моментов. Пир, правда, положен, как и народные гулянья, но это все по старому принципу "опять нету повода чтобы не выпить".

Нет, и торжественные богослужения, и прочие церемонии, именуемые тут коронацией (но к самому процессу надевания царского венца на голову имеющие отношение довольно опосредованное) будут, но это уже без меня.

Я помедлил секунду, - неожиданно появилось желание бросить все и сбежать от грядущих трудностей обратно в монастырь, в тишину, покой, к карпам, форели и отцу Тхритраве, - сделал глубокий вдох и прошел к трону. Встал, повернувшись к нему спиной, обвел взглядом присутствующих, и медленно опустился на сиденье. Примас, с умеренно-торжественным видом возложил на меня царский венец, после чего прошествовал к дверям в зал совета, распахнул их (все посторонние, едва я вошел в помещение, убрались и затворили за собой створки) и провозгласил: