Общество мертвых и исключительных - Анви Рид

Только Ноа так и остался сидеть за столом.

— А зачем?

Ему не ответили. Как обычно.

— Нет, погодите, зачем идти на кладбище, если святая троица здесь?

Они остановились и повернулись к нему с недоумением.

— Если это опять твои шуточки, то…

— Да нет же, я говорю серьезно. — Ноа поднял руки, показывая ладони, будто сдается. — А вы что? Правда не знаете?

— Ну, если бы знали, то явно бы не поперлись на кладбище. — Соль опять села за стол.

— Мистер Кэруэл, вы тоже не в курсе? — Ноа растянулся в улыбке.

— Нет. Не в курсе, — ответил он с каменным лицом.

— Черт! Да я опять, — Ноа хлопнул в ладоши, — превзошел самого умного чувака этой академии.

Джосайя тяжело вздохнул и устало потер глаза.

— Говори уже.

— Вы все еще думаете, что спичечный коробок был бы полезнее меня?

— Говори! — Соль толкнула ногой стул Ноа.

— Святая троица — это название капеллы, которая стоит в восточной части собора. Там раньше покоились какие-то мощи кого-то мощного дядьки, но сейчас там покоятся плесень и разруха. Эту часть собора решили не восстанавливать.

— А ты откуда знаешь про капеллу? — спросила у Ноа Соль.

— Тебе лучше не знать, чем я там занимался. И почему среди парней мы называем это место тройничком.

— Боже… — поморщилась Соль.

— А сейчас следуйте за мной, так и быть, покажу вам тайное место для свиданок влюбленных парочек, — сказал Ноа, и теперь все послушно двинулись уже за вторым умным чуваком[28] этой академии.

Полукруглая капелла встретила новых гостей не очень приветливо. С протекающей крыши падали капли и громко разбивались о лужи на полу. Деревянные балки под потолком почти сгнили, а склизкие камни, из которых и были возведены стены, покрылись черной, ужасно пахнущей плесенью. На трех витражах некогда разноцветные стеклышки собирались в общую картину. Трое мужчин, висящих на крестах.

— Интересное место для романтических свиданий, — сказала Соль, проведя пальцем по мокрому камню.

— При свете свечей и с томной музыкой выходит очень даже ничего.

Раньше потолок явно был расписан красивыми сюжетами из Священных Писаний, но сейчас там сложно было что-то разглядеть.

— В этой части собора был пожар, — сказал Джосайя, когда увидел, что Эбель светит фонариком на сажу. — Капеллу после этого забросили, так как посчитали ее оскверненной, поэтому восстановить ничего так и не удалось.

— Витражи выглядят нетронутыми, — Эбель оглядела их поближе.

— Это верно. — Джосайя тоже подошел к витражам. — Святое место не просто так свято.

— Что мы ищем? — спросила Соль.

— Давайте пока осмотримся. Может, что-то будет сильно выделяться?

— Типа, как эти витражи? — уточнил Ноа.

Эбель хмыкнула, уловив намек.

— Как они самые.

Она положила руку на стекло и, проводя по нему ладонью, искала… да она сама не знала, что именно. Надеялась лишь на то, что, как в лучших фильмах про Бена Гейтса, где-то тут окажется спрятана кнопка, открывающая тайный проход.

— Вы ищите здесь, а я осмотрю стены. — Соль вернулась в начало капеллы.

Она, наверное, тоже думала, что снимается в «Сокровищах нации».

Джосайя закопошился и вытащил из кармана крестообразный ключ — выскользнув из потных ладоней, тот упал на пол, — а следом аккуратно сложенный лист бумаги.

— Кажется, ответ мы найдем здесь, — сказал он.

Ноа поднял ржавый ключ и, повертев в руке, протянул профессору.

— Что это? — кивнул он на лист.

— Это новый шифр, мои пытливые умы.

— На каком это языке?

— Древнегреческом.

— О! — воскликнул Ноа. — Реджис последнее время читает книги на нем! Я могу попросить его перевести это. Ну, типа, домашка моя. Чтоб не спалиться.

— Если ты не забыл, Ноа, мой дар — помнить все на свете. Стоит мне прочитать одно слово, как я запомню его на всю жизнь. И, знаешь ли, мне нравится быть самым умным чуваком этой академии, поэтому, оправдав это звание в очередной раз, напомню, что я в идеале знаю все языки этого мира. Древнегреческий тем более.

— Скучное у нас расследование тогда, — обиженно забубнил Ноа, — за нас все делаете вы.

— Ну, учились бы чуть лучше, переводили бы такие легкие тексты сами.

Эбель бросила затею изучать витраж и подошла к профессору. Как ни странно, буквы ей были знакомы, и она даже смогла коряво, но перевести одно слово.

— Камень… — сказала она.

— «Камень отверженный, душа неприкаянная», — договорил Джосайя. — Я уже начинаю сомневаться, что ты сказала правду по поводу своего дара.

— Не поверите, мистер Кэруэл, но даже я в этом сомневаюсь, — добавила Соль.

— И я, — Ноа не мог промолчать, когда все высказали свое мнение, а он нет.

— Значит, мы ищем камень? — сменила тему Эбель. — Или чью-то душу? Что означает «отверженный камень»? Как камень вообще может быть отверженным?

Эбель мысленно поблагодарила их за то, что не стали давить и расспрашивать о ее даре. Она давно хотела им все рассказать, но боялась, что ее вранье они воспримут как нож в спину. Отвернутся, не простят, ведь они уже успели сблизиться. Или, что еще хуже, начнут умолять ее связаться с их мертвыми родственниками, чтобы передать им сообщение, и все такое. Прошлая (а если честно, единственная) подруга просила Эбель именно об этом. А когда она отказала, Леа рассказала всей школе, что вместе с ними учится скура. Так Эбель и обзавелась клеймом больного подростка, сошедшего с ума. И все поверили в это охотнее, чем в то, что с ними учится исключительная. Больше Эбель свой секрет не доверяла никому. И никому не говорила правду о даре, который так тщательно скрывала.

— В Евангелии от Матфея, — начал Джосайя, — Спаситель говорит: «Неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших? Потому сказываю вам, что отнимется от вас